Во вторую ночь началась такая дикая песчаная буря – один из тех ужасных самумов, которые заставляют вас ощутить свою беспомощность. Мы были завалены бегущим песком. Некоторые из наших бедуинов сбежали ещё до бури, надеясь найти укрытие: те из нас, кто остался, завернулись в бурнусы и терпеливо переносили бедствие. Утром, когда буря прошла, мы выкопали из песка все, что смогли. Ящик, в котором была мумия, оказался разбитым, а самой мумии нигде не было. Её искали повсюду, копали песок, навалившийся вокруг, но безрезультатно. Мы не знали, что делать, так как Трелони твёрдо решил привезти эту мумию домой. Прождали весь день в надежде, что сбежавшие бедуины вернутся; мы слепо надеялись, что они зачем-то сняли мумию с тележки, и принесут её обратно. Ночью, перед рассветом, мистер Трелони разбудил меня и прошептал мне в ухо:
– Мы должны вернуться к могиле в Долине Мага. Не выказывайте никаких колебаний утром, когда я буду отдавать приказы! Если вы начнёте спрашивать, куда мы идём, это возбудит подозрение и разрушит наши планы.
– Хорошо! – ответил я. – Но зачем нам туда идти?
Его ответ привёл меня в трепет, как будто бы задев уже настроенные на эту мысль струны.
– Мы найдём мумию там! Я в этом уверен! – Затем, как бы предупреждая сомнения или споры, он добавил. – Подождите, вот увидите! – и снова залез под одеяло.
Арабы удивились, когда мы двинулись обратно; некоторые из них были недовольны, часть бедуинов ушла, так что мы снова пошли на восток уже в меньшем количестве. Поначалу шейх не интересовался местом нашего назначения, но когда стало очевидно, что мы снова идём в Долину Мага, он тоже забеспокоился. По мере того, как мы приближались к долине, его беспокойство росло, пока перед входом в долину он не отказался идти дальше. Он сказал, что будет ждать нашего возвращения, если мы собираемся идти дальше в одиночку. Он будет ждать три дня и уйдёт, если мы не вернёмся в срок. Никакие деньги не могли заставить его изменить решение. Единственная уступка, на которую он пошёл, состояла в том, что он пообещал помочь найти лестницы и подтащить их поближе к скале. Так он и сделал, а затем со всей остальной группой вернулся ко входу в долину.
Мы с мистером Трелони взяли верёвки и фонари и снова забрались в гробницу. Было очевидно, что в наше отсутствие здесь кто-то побывал – каменная плита, закрывавшая вход, лежала внутри, а с вершины скалы свисала верёвка. Внутри ещё одна верёвка шла в колодец. Мы переглянулись, но никто не сказал ни слова. Привязали свою собственную верёвку; Трелони пошёл первым, а я сразу же за ним. Когда мы уже стояли внизу, мне пришла в голову мысль, что мы можем оказаться в ловушке, если кто-нибудь спустится со скалы по верёвке и, перерезав ту, по которой мы спустились сюда, похоронит нас живьём. Эта мысль приводила меня в ужас, но слишком поздно было что-то предпринимать, и я ничего не сказал моему спутнику. У нас обоих были фонари, поэтому света было достаточно, когда мы, пройдя коридор, вошли в Камеру, где раньше стоял саркофаг. Прежде всего бросалось в глаза то, как здесь все опустело. Несмотря на чудесные украшения, склеп казался опустевшим без саркофага, для которого он был вырублен в скале, без ларца с гипсовыми вазами, без столиков, на которых располагались принадлежности и еда для мертвеца, и без фигурок рабов.