— Теперь не ускачет, — заверил отца сотник и добавил: — Жаль, что сынку его срок не пришел. Ему еще долго подрастать.
— А мне куда целить? — водя стволом по фигурам разбойников, забеспокоился Петр. — Я тоже хотел бы посчитаться с Мусой.
Атаман с сотником переглянулись, поняли друг друга без слов и снова настроились искать свои жертвы в продолжавшей закручиваться банде.
— Ты с ним как раз и посчитаешься, — наконец произнес отец. — За всю семью, одним махом.
Панкрат приставил ладонь к губам и крикнул луговым коростелем. В тот же момент из-за стога, что был сметан недалеко от рощи, вылетел на кауром жеребце худощавый казак, он поднял скакуна на дыбы прямо напротив банды, полоснул его нагайкой по крутым бокам и сорвался в бешеный намет по дороге в станицу. Чеченцы разразились гортанным клекотом, в следующее мгновение вся банда устремилась за терцем, готовая порвать его на куски. А казак словно насмехался над ними, он кидался то в одну сторону, то в другую, приподнимал над седлом зад и хлопал по нему ладонью, чем добавлял ярости разбойникам. Раздались первые выстрелы, они пронеслись над лугом как гром среди ясного неба. Крики бандитов усилились, теперь ими владело лишь неуправляемое бешенство, они хотели только одного — догнать наглеца и втоптать его копытами коней в дорожную пыль. Но не зря сотник выставил в качестве приманки матерого терца, который обкручивался вокруг лошадиного крупа словно шерстяная нитка вокруг веретена. Лихой наездник то припадал к гриве, то вдруг свисал всем телом до земли, едва не цепляясь пальцами за траву, а то вдруг скатывался под брюхо коня и уже оттуда показывал абрекам кукиш, что считалось на Кавказе личным оскорблением.
Каурый скакун удальца птицей прошумел мимо стогов сена, за которыми укрылись отец и оба его сына. Панкрат снова воздел ладонь вверх, призывая терцев приготовиться. Теперь он особо не прятался, потому что был уверен в том, что кроме обидчика разбойники не видят перед собой ничего и никого. И как только середина банды поравнялась с местом их засады, он опустил руку, одновременно нащупывая спусковой крючок ружья.
Первый залп проредил ряды абреков едва не на половину, а оставшиеся в живых поздно сообразили, что попали в знаменитый казачий вентирь. С яростными воплями они завернули лошадиные морды в надежде укрыться в чинаровой роще. Со стороны станицы прилетел дружный ружейный залп, это откликнулись русские солдаты, стоявшие на окраинном посту. Гром подстегнул абреков, он заставил их лошадей взвиться на дыбы и помчаться к спасительному лесу. Но и здесь их ждала смерть. Из засады на дорогу выскочили казаки, перед боем ускакавшие к началу рощи. Пустив коней устойчивой рысью, они пригнулись к холкам и выстрелили из ружей почти в упор. Кавказцы падали с седел переспелыми плодами, так и не осознав, что произошло, оставшиеся в живых догадались свернуть с дороги на луг и пошли мерить расстояние огромными прыжками своих скакунов. Но теперь бандиты были как на ладони, терцы лупили по ним из ружей, как по поднявшимся на крыло куропаткам. То один, то другой чеченец взмахивал руками и падал в высокую траву.