Позвольте мне сначала детально разобрать первую часть нашего предмета «Гештальт и Медитация».
Между Гештальт-терапией и медитацией существует много точек соприкосновения. В некотором смысле можно сказать, что Гештальт-терапия является медитацией в межличностном выражении. Общей чертой является то, что Гештальт - это тренировка осознанности, а главный компонент медитации - это культивирование осознанности. Практика внимания к текущему переживанию, погружение осознанности в здесь и сейчас также являются общими чертами. Однако медитация обычно практикуется в изоляции, в то время как Гештальт-терапия протекает в общении, медитационные традиции знают состояния запредельного осознания, т.е. за пределами здесь и сейчас: осознание, ретрофлективное на само себя, поглощающее себя, растворяющее в состояние сознания без объекта - сознание без субъекта, «недвойственная осознанность», суньята, познание «основы Бытия».
Существует множество техник медитации, каждая с различной фокусировкой. Из классического репертуара ничто так не соответствует Гештальт-терапии, как форма, называемая Випассана - королевский путь озарения в раннем буддизме (нынешняя Тхеравадана). Випассана в основе своей состоит из практики осознания здесь и сейчас в сидящем положении с закрытыми глазами. Эмфаза имеет место во время практики осознания телесных ощущений.
Не думаю, что Фритц Перлс особенно много знал о Хинаяна буддизме, однако именно он открыл заново важность «вхождения в ощущения» и неосознанно создал интерпер-сонное продолжение древней техники.
Другой общей чертой медитации и Гештальт-терапии является отказ от концептуализации. Это приближает Гештальт к Дзену, о чем говорил в пятидесятые Эмиль Вейсе и о чем хорошо знал Фритц.
Далее есть еще относящаяся сюда концепция функционирования - без раздумий или действие без осмысливания. Это действие без «просчитывания»совершаемого, что является еще одним продолжением сидячей медитации, олицетворяемой традиционными формами наподобие Тай Чи.
Кроме этих достаточно формальных параллелей между медитацией и Гештальтом существуют и менее внешне выраженние. Помнится, как я выходил с курсов Фритца размышляя, каким сокровищем являются Фритцевы «Ну, и что с того». В разыгравшейся драме у него слетали с губ волшебные слова: «Ну, и что с того». Можно ли более коротко выразить всю несущественность драмы, осознание, что страдания создают проблемы для нас же самих.
Медитация является самым непосредственным способом, каким можно работать с рассудком напрямую, вне содержания. Она предполагает изменение отношения. И Гештальт такой же в наиболее созидательном смысле. Как раз это я и наблюдал в работе Фритца. Находясь с кем-то, будучи раскованным, понимая жгучие проблемы оппонента, скажем так, понимая, куда клонит дисфункциональное отношение оппонента, добродетелью «творческой индифферентности», о которой он говорил и проводником которой он являлся, он сам по себе уже был лекарством, передающим другому отношение к переживанию, возможность другого образа бытия. Нечто вроде: «Перед лицом осознания, перед лицом того, что здесь и сейчас, перед лицом болезненных ощущений, перед лицом боли в вашей жизни, даже перед лицом болезненных эмоций почему бы не повернуть все к лучшему?» Не с вводящим в самообман оптимизмом, но с более функциональной позиции удовольствия от дискомфорта. Не знаю, удастся ли мне самому встретиться с тем, что я тут говорю. Это как рольфинг.Самое полезное в рольфинге то, что вы учитесь расслабляться в боли. Это не то же самое, что расслабиться в удобном кресле, и особенно если рольфирует вас Ида Рольф. Она пользуется своими локтями самым варварским способом, вместе с тем являясь самой добрейшей инкарнацией земной матери. Она вдыхает в вас веру, наполняет чувством, что знает свое дело. Такова та часть терапии, которую я видел. У Гештальта много с этим общего. В прохождении через боль путем «Ну, и что с того». В медитации именно элемент отрешенности является самым главным.