Перлс был крипто-буддистом, крипто-таоистом и крипто-суфистом, но нельзя не заметить, что в нем было много и от хассидского раввина. Он определенно был, подобно Хассидиму, воплощением joie de vivre, радости ментального здоровья, не только фрейдистской «взрослости» или серьезной возмужалости человека, который больше уже не ребенок, но и интеграции детского и спонтанного. Звеном, связующим хассидизм с Перлсом, был, конечно же, Бабер, с которым у Фритца внутренне, если не внешне, было много общего. Бабер погружен был в следование хассидским традициям и выражал себя в литературе, Перлс же находил самовыражение в действии, но у обоих был особый дар в своем деле, в философии и терапии собственно, дар, который можно назвать пророческим.
Именно в Баберовском «Я и Ты» и других его работах мы находим сходство с Перлсом. То было время, когда Бабер, известный как образец хассидизма, отходит от хассид-ской формы выражения и позволяет себе даже усомниться в существовании Бога. В это время Бабер становится, не переставая быть глубоко религиозным, антимистиком, этим он прекращает интересоваться любым проявлением божественного через внутренний мир, отделяет религиозность от человеческих контактов. И Перлс, подобно Бабе-ру, был пророком контакта - мне кажется, слово «пророк» здесь как нельзя более подходит (хотя мы и не найдем в его работах баберовской риторики освобождения), поскольку по воздействию он был одним из самых мощных проповедников изменения в дни кризиса гуманистической психологии и «революции сознания». Можно также назвать его пророком «здесь-и-теперь», лично воздействующим на подход людей к жизни сначала в Калифорнии, а затем в ширящемся «Движении Человеческого Потенциала».
Подход Перлса и Бабера можно назвать одним словом - «присутствие», баберовское отражение присутствия могло бы вдохновить любого Гештальтиста, поскольку Гештальт считает, что терапевтическое действие основывается на присутствии больше, чем на технике. У Бабера слово «присутствие» несет в себе значение любящего присутствия, т.е. заботящегося присутствия; в Гештальте это слово культивируется скорее как предмет внимания в настоящем - внимания к себе, внимания к другому, изна-чальности в столкновении Я - Ты. Можно сказать, что баберовская формула идеального отношения vis-a-vis с другим - это присутствие и забота, тогда как кредо Перлса - присутствие и аутентичность (даже если эта аутентичность влечет признание чьих-то ограничений в заботе и выражении гнева).
В отношении выражения гнева, между тем, мы опять находим схожесть у Перлса и Бабера, несколько неясную из-за разницы в манере высказывания. На недавней конфедерации «Взгляд в Будущее и проблемы сохранения Земли», проводимой в Цюрихе в 1987 году, я имел удовольствие послушать Мориса Фридмана (переводчика на английский и биографа Бабера), раскритиковавшего дух «нового поколения» в психологии, потворствующего объединению без должного признания различий. Он исходил из перспективы баберовского отношения упорной борьбы с нашими коллегами по поводу таких различий и нашего долга не соглашаться с ними. Хотя Фритц не любил язык долженствования, он был настоящим мастером лечения через конфронтацию, человеком, глубоко сознающим, что «контакт