— Если хочешь, я буду здесь завтра утром, — заключил он твердо.
Она смутилась и, должно быть, сочла, что у него странные манеры, поэтому он поспешил уточнить:
— Я могу приехать завтра утром, если ты нуждаешься в…
— Нет, ни в чем.
Присутствие Констана помешало Ксавье ответить, но выглядел он сконфуженным. Она прекрасно знала, что он вовсе не хотел сказать, что рассчитывает остаться на ночь, равно как и не собирался вмешиваться в то, что его не касалось. Однако случайность все расставила по своим местам.
— Я не боюсь твоего отца, Ксавье, и привыкла сама улаживать свои дела. Но с твоей стороны очень любезно предложить мне помощь.
— За стол! — закричал Констан.
Он произнес это так же громко, как кричал «На дорожку!» трижды за утро. Аксель улыбнулась, твердо решив не волновать его снова. Для него трапезы всегда были важными моментами, в которых он отводил себе роль повара и диетолога семьи. К несчастью, Монтгометри уходили один за другим, и большие застолья сокращались, будто шагреневая кожа.
— Выглядит вкусно! — весело сказала Аксель, усаживаясь.
Она потянула Ксавье за руку, чтобы он занял место справа от нее.
— Спасибо за ужин, а еще — за твое терпение.
Наклонившись, она нежно поцеловала его в щеку, не выпуская руки. Насколько ей хотелось скрыть роман с Антоненом, настолько же не хотелось прятать Ксавье. Если их отношения продолжатся, она не станет заставлять его красться вдоль стены. Она свободна, и Бена, который бы хмурил брови и бранился, уже нет. «Только не из мира скачек», — имел он привычку ей напоминать. Можно ли считать, что Ксавье принадлежал к этому миру? Хотя его отец и владел скакунами, сам он всегда был чужаком в этой среде. Никто не знал, кто он такой. И фирму «Ксалогрид» от ипподрома отделяют световые годы, что даже и лучше!
Аксель протянула тарелку Констану, и он наложил ей целую гору спагетти. Она открыла было рот, чтобы возразить, но вдруг поняла, что голодна, и не стала этого делать.
* * *
Несмотря на то что в нем больше не нуждались, на следующее утро Антонен пришел, чтобы обойти конюшню. Дома ему было скучно, и он был уверен, что Аксель, несмотря на ее решительное заявление, чувствовала себя одинокой. Как бы там ни было, проведя несколько дней и ночей в их доме, он изнывал без нее, не умея справиться со своими чувствами.
Во дворе не было никого, кроме Констана. Он играл с собакой и сказал:
— Они еще не вернулись с дорожек! Хочешь кофе?
— С удовольствием.
Они направлялись к крыльцу, когда у открытых ворот остановилась машина. Из нее вышли два незнакомца. У них был такой вид, будто они что-то искали, и Констан пошел им навстречу.