Дуглас чуть было не сказал, что все не так просто, что на бегах бывают всякие неожиданности, но предпочел молчать и дальше.
— Ведь проникнуть ночью к Монтгомери не будет для вас проблемой? Если что-то не заладится, вы у себя дома…
— Я не знаю этого коня, — проговорил Дуглас. — В мое время его там не было.
— Караковый, с двумя белыми отметинами на ногах, довольно крупный, содержится на малом дворе. Если его не поменяли с кем-нибудь местами, это четвертое стойло западного ряда.
Точность информации только усилила тревогу Дугласа. Но мог ли он теперь, когда все было сказано, отделаться от собеседника? Последний, должно быть, почувствовал сомнение, потому что добавил вполголоса:
— Вы не заинтересованы в пари, я не назову вам имени победителя. Однако могу дать две тысячи евро сразу. Они останутся у вас, что бы ни произошло. И столько же потом, если все пройдет как надо.
Сумма была даже крупнее, чем предполагалось. Значительной и смехотворной одновременно.
— Я вас даже не прошу взламывать аптеку конюшни! — добавил Этьен со смешком.
Он достал из кармана куртки маленький пластмассовый пакетик. Дугласу достаточно было даже взгляда, чтобы понять, что там лежит шприц. Этьен сунул свободную руку в другой карман и понизил голос.
— У меня и деньги с собой. Не хватает только одного — ответа.
Лучшим из ответов был бы отказ, и Дуглас прекрасно это знал. Но он знал и то, что очень нуждается в деньгах, не говоря о желании отомстить Бену.
— Итак? — не терпелось Этьену.
Калейдоскоп картинок сменился в голове Дугласа. Дед в ярости оттого, что ошибся в возможностях одного из своих чистокровных скакунов, разочарованная Аксель, высокомерный Антонен, которого ругают за неудачный выезд… И он, Дуглас, наконец-то при деньгах. Что можно сделать с двумя тысячами евро, с четырьмя тысячами? А кстати, что ему мешает сделать ставку? Таинственный конь обязательно будет тем, на кого сделали самую большую ставку!
Еще не приняв окончательного решения, он взял пакетик, опустил его в карман и тут же почувствовал, что в руку ему суют свернутые рулончиком банкноты.
— Макассар, четвертое стойло, бега второго июня, — напомнил Этьен сухо.
Он поспешно удалился, и Дуглас понял, что у него уже нет возможности изменить свое решение. Он ничего не знал об этом человеке и не мог найти его, даже если бы захотел.
«В какое же дерьмо я вляпался?»
Размышлять было поздно, жребий брошен.
* * *
Вечер был достаточно теплым, чтобы посидеть на улице, и Анриетта выставила кованый стол и два кресла в крошечный садик возле их дома в Нейи. Крошечный, но чудесно обустроенный. Жан Стауб выложил садоводу-дизайнеру крупную сумму, чтобы тот создал ощущение пространства. Вечнозеленые кусты, решетка на задней стене, множество цветов, и все выложено бургундской плиткой, между которой пробивается травка.