— Дуглас, — позвал Констан вполголоса.
Тот подскочил и резко развернулся.
— Черт, это ты? Я тебя не слышал. Браво! В прошлый раз я вычислил тебя издалека…
Констану понадобилось какое-то время, чтобы понять, что это означает, и он почувствовал себя идиотом.
— В любом случае, Дуг, следующего раза не будет. Ты не должен приходить сюда, ясно?
Единственным ответом была насмешливая улыбка молодого человека.
— На кого ты хотел совершить покушение сегодня? — прорычал Констан. — На Жазона, потому что он победил в больших соревнованиях? На Макассара, чтобы окончательно его уничтожить? На Артиста? На Федерал-Экс- пресса, который начинает вытеснять конкурентов? Ты приготовился сделать еще какую-то гадость, к примеру перерезать сухожилие?
Он говорил, захлебываясь словами, пораженный наглостью Дугласа, но тот только покачал головой.
— Я здесь не ради лошадей.
— Рассказывай!
— Я говорю тебе правду, Констан.
— Ты стал проходимцем, а у меня нет оснований верить проходимцу. Если бы Бен был здесь, он вышвырнул бы тебя за дверь!
— Это в его духе. Он выдворил меня от Джервиса, хотя это и не его дом. Да что тебе говорить…
Молодой человек, не вынимая рук из карманов, подошел ближе.
— Аксель у себя в спальне?
— Она спит. Ты прекрасно знаешь, что свет у нее погашен, ведь ты наблюдал за окнами. Ты пришел шпионить за своей сестрой? Какую еще подлость ты собираешься сделать?
— Никакую. Мне тошно.
— Прекрати принимать меня за идиота! Все вы перестаньте принимать меня за идиота! Может быть, я и небольшого ума, но могу отличить хорошее от плохого, а ты… сейчас ты плохой.
Дуглас отступил назад, словно Констан его ударил.
— Нет-нет! Ты ошибаешься, бедняжка. Я хотел поговорить с Аксель, я…
— Для этого существует дневное время. Если тебе нужно о чем-то ее попросить, каждое утро она на ипподроме.
Дуглас опустил голову и минуту не отвечал. В ближнем стойле фыркнула лошадь, и этот звук был так знаком…
— Хочешь денег? — спросил вдруг Констан. — У меня есть кое-какие сбережения, и я хоть сейчас отдам их тебе. Но чтобы ты больше сюда не ногой, договорились?
— Чего ты так боишься, что предлагаешь мне деньги?
Дуглас даже не сделал вид, что благодарен, а ведь Констан хотел только уберечь его.
— Я боюсь, как бы отец не наделал глупостей, узнав, как ты поступил с Макассаром.
Он никогда не пользовался словом «отец», говоря о Бенедикте. Он называл его Беном, как и все, так было проще.
— Кто ему скажет? Ты? И что дальше? Думаешь, он натравит на меня полицию? Не вижу, что еще он мог бы сделать, сидя в инвалидном кресле.
— Застрелить тебя, мерзавец!