.
«Готового дать трещину» означало, что он становится опасным. А вдруг Дуглас, терзаемый совестью, выложит все родным? Для проверки Этьен предлагал другие аферы, и последовавшие отказы ему не просто не нравились, они настораживали. «Если ты не с нами, то, само собой разумеется, против нас. Тебе решать, с какой стороны барьера ты хочешь оказаться. В любом случае, на коне тебе не быть!»
Грубый тон и тыканье были показательными, почти такими же красноречивыми, как и бандитского вида, молчаливый человек, сопровождавший Этьена. Перепуганный Дуглас заверил своих великих покровителей, что нет, он вовсе не тот, кто готов дать трещину, совсем нет. Для него эта история закончилась, он выполнил свою часть договора. Так к чему его изводить? С презрительным смешком Этьен заявил: «Если только ты не выиграл в лотерею, тебе по-прежнему нужны деньги, правда? А я могу тебя ими обеспечить. Даю сутки на обдумывание».
Заставить Дугласа уступить означало привязать его окончательно. С одной стороны — пряник в виде денег, с другой — кнут за провал, а то и того хуже. Оказавшись перед подобной альтернативой, Дуглас отреагировал в мгновение ока, и не успели чужаки сделать шаг за дверь, как он решился. Побросав одежду в сумку, он без сожаления покинул свою квартирку, зная, что никогда уже сюда не вернется. Забежать в банк, быстренько снять со счета оставшиеся деньги — ив аэропорт!
Теперь он с беспокойством ожидал посадки в самолет. Он уехал из дому, не проверив, не следят ли за ним. Хотя нет: по сути, он не представлял собой сколько-нибудь значительной опасности. Исчезнув, он разрешит проблему: по крайней мере, он надеялся на то, через некоторое время о нем забудут все, включая Этьена.
Когда стюардесса «Эр Франс» объявила, что пассажиры могут пройти на посадку, он в числе первых направился к самолету.
* * *
Перед приходом Аксель Антонен воздерживался от слишком больших доз морфия. Ему не хотелось, чтобы она, застав его спящим и воспользовавшись этим, ускользала на цыпочках. На этот раз он был в полном сознании и страдал от колющей боли, почти непереносимой, но зато мог видеть ее, слушать и позволять убаюкивать себя ласковыми словами.
— Можно подумать, что мы в цветочном магазине! Твои приятели, похоже, сговорились…
— Нет, они приносят в основном книги, футболки, пирожные. Почти все цветы от наездниц.
Повсюду, где только можно было поставить вазу, виднелся пышный букет.
— До сих пор я полагала, что в больницу приносить цветы запрещено.
— Я сказал медсестрам, чтобы вечером они забрали все себе.
— Ты скоро станешь любимцем отделения! Или уже им стал, нет? Красивый молодой человек, неженатый и страдающий…