Подчиняясь законам физики, я пошел вниз, под строй. Рядом пронеслась бело-красная трасса. Месс!
— Дед – влево!
Кручу вираж, в глазах темно от перегрузки, тяжело бьется сердце, гоня загустевшую кровь. В висках бьет молотом. Ничего не вижу.
— Все, Дед! Я его убил!
— Спасибо! — хриплю я. Постепенно темень в глазах рассеивается. Ну, и где я? Куда меня отнесло? На пару километров я отскочил от строя "Юнкерсов". Хотя – какой там уже строй!
Я понимаю – это страшно. Страшно, когда впереди идущие самолеты взрываются огненными клубками, а над облаком взрыва взмывают краснозвездные истребители. Страшно, когда в суматохе и давке, сталкиваются немецкие самолеты, пытаясь уклониться от атаки. Бардак, свалка…
Везде, где я смотрел, я видел разгром. Немцы, освобождаясь от бомб, "вспухали" над строем, кто поумнее – те камнем падали вниз и бежали на запад. Некоторые сбивались в группы, выталкивая крайние самолеты под огонь наших истребителей, и, огрызаясь пулеметными очередями, пытались уйти. Но итог боя был уже ясен всем – они не прошли! И не пройдут!
— "Молнии"! Атака!
Еще одного удара немцы не выдержали. Человек не может с открытыми глазами идти на смерть. Точнее – фашисты не смогли… Я вспомнил наших морских пехотинцев, которые под Севастополем остановили атаку немецких танков, ложась со связками гранат у груди под их блестящие, жадные к чужой земле гусеницы… И эти железные чудовища не выдержали огня человеческого сердца. Такого вам не дано, фрицы! Это огонь Пращура в нашей крови!
Немецкие самолеты, набирая скорость на снижении, пытались оторваться от наших истребителей. Не всем это было дано. Не всем была оставлена жизнь. Такого удара немецкая бомбардировочная авиация не получала давно…
Я бегло осмотрел истребитель. Что-то его ведет… В переднюю кромку левого крыла врезался и торчал какой-то металлический обломок. Это тогда, наверное, когда уж слишком близко передо мной взорвался новенький "Юнкерс". То-то я чувствую, что меня немного тащит влево.
Руки дрожали, рот жадно глотал воздух. Глотка пересохла, очень хотелось пить. Бешено бьющееся сердце постепенно успокаивалось. Да-а, тот еще вылет…
— "Молнии" – сбор, сбор! "Молния-11", где вы?
— Дед, выше смотри, смотри выше…
Я поднял голову – высоко в небе, в глубоком вираже, подполковник Степанов ждал свою группу…
***
Когда я сел и зарулил к капонирам, сил осталось лишь откатить фонарь и расстегнуть привязные ремни. Подбежавший техник внимательно на меня посмотрел и ничего не стал говорить.
— Щас… посижу минутку… Ты смотрел – все вернулись?
— Двух нет… Из второго звена. Ребята говорят – сели на вынужденную. Побили их бортстрелки. Сейчас уже комплектуют ремгруппы и машины грузят – поедем на место приземления, посмотрим, что там можно сделать.