— Де-е-д?! — с сомнением протянул живописец, — ну, может быть и дед. Только знакомое что-то – "волосы его черны, с проседью, усы же серебряны…" Где-то мне это попадалось, Виктор…
— Попадалось – и молчи! Дед это мой, понятно?
— Понятно, понятно, — пробормотал Толя, складывая эскизы. — Виктор, а ты не скажешь, что это командир ржет, как на фотографию посмотрит, а?
— На какую фотографию?
— А у нас перед штабом, на стенде для "Боевых листков" повесили несколько крупных фотографий этого… Яши, в общем… Так вот, как командир на них взглянет, так то плюется, то смеется… Что это с ним, не знаешь?
— Знаю, но сказать не могу – страшный секрет! Связан с нарушением формы одежды, между прочим… Знаешь поговорку: "От расстегнутой пуговицы до летного происшествия – один шаг"? Вот то-то и оно, брат ты мой. Так, что – "Т-с-с-с! Молчок! Враг подслушивает!" Иди, рисуй, Шишкин ты наш…
Как я уже говорил – все проходит… Прошла и болезнь. И я тут же побежал к своей новенькой машине: погладить по теплому живому боку, проверить – а как там она без хозяина?
Без хозяина "Як" окреп и заматерел. На борту, под фонарем кабины, алели пять звездочек, на боковых крышках капота грозно возлежал в облаках Перун… ох, ты ж! Оговорился я! Дед возлежал, мой дед! Красный партизан и участник всех войн на Руси… Смотрелся старик просто здорово – грозно и впечатляюще. При взгляде в глаза под насупленными бровями зябкий холодок пробегал по спине. А если еще и пушка заработает! Здорово, молодец художник-грековец Анатолий Рощин!
Около самолета, натирая его до блеска белой ветошью, крутился Антоша. Комбинезон чистый, сапоги чистые, руки – тоже чистые, фонарь кабины просто сверкает! Молодец, Тоха! Механик самолета командира звена – пример для подчиненных. Так держать!
— Командир! Выпустили?!
— А куда они денутся, Тоха! Конечно выпустили! Ну, как машина? Подлетнуть можно?
— Машина – зверь, товарищ командир звена! Летай на здоровье!
— Где народ, Антоша?
— Да комэск повел барражировать над Сталинградом и немцев ловить. Вишь – погода-то не очень, меньше теперь они летают, каждый просвет солнца ловят.
Я выклянчил у РП[10] дежурку и помчался в штаб. Там я упросил комполка дать добро на вылет для облета истребителя и восстановления навыков пилотирования. Майор вылет разрешил, но приказал взять кого-нибудь из 2-й эскадрильи в качестве ведомого.
— Один не летай, Виктор. Тут ВНОС[11] который раз передает о паре охотников – то ли меняются они, то ли – одни и те же, черт их разберет. Висят на шести тысячах, паразиты… К ним незамеченным не подойдешь, а выделять специально против них пару не могу – свободных самолетов нет. Вот, разве что ты… А на самом деле, слетай-ка, Виктор, покрутись, а потом отойди на восток, поднабери высоты, да и пугани-ка ты этих гадов.