Шуленбург сделал небольшую пауза и посмотрел на Молотова. Тот кивнул головой – продолжайте, я внимательно слушаю.
– Так вот, позвольте сделать следующее заявление…
– Господин посол, – перебил его Молотов, – прежде всего я хотел бы уточнить, от чьего имени вы сейчас выступаете.
– От собственного, – ответил Шуленбург, – считайте услышанное моим личным мнением. Оно не совпадает с официальной позицией нашего министерства иностранных дел и правительства. Я прекрасно понимаю, что рискую вызвать гнев Риббентропа и даже самого фюрера, но все же хочу высказать ряд своих соображений.
Молотов еще раз кивнул, и Шуленбург продолжил:
– Во-первых, я, как посол, приветствую шаги, сделанные руководством Германии и России для сближения обеих стран. Без сомнения, пакт, который будет подписан в Варшаве, станет гарантией мира и добрососедских отношений между нашими державами. Но…
Шуленбург сделал паузу и взглянул на Кестринга. Тот отставил чашку с чаем и произнес:
– Но факты, господин Молотов, таковы, что подписание может не состояться. У нас имеются неопровержимые данные, что военное командование рейха планирует нападение на Советский Союз.
– И когда оно произойдет? – осторожно спросил Молотов.
– 22 июня, в четыре часа утра, – без колебаний ответил Кестринг.
– Да? А вот господин рейхсканцлер не раз уверял советское правительство и лично товарища Сталина в том, что все военные приготовления в Германии направлены исключительно против Англии. Совсем недавно мы получили очередное послание от господина Гитлера.
Молотов порылся в портфеле, достал листок бумаги и зачитал: "Наступил тот момент, который мы давно ждали. Все германские дивизии снимаются с польской границы и перебрасываются на северо-запад, во Францию. Перед ними стоит одна задача – форсировать Ла-Манш. История сделала свой выбор: Англия будет покорена, британский лев склонится перед германским орлом. У нас мало десантных кораблей, видимо, придется взять все торговые суда, даже речные баржи. Не хватает моряков – будем привлекать юнг из училищ. Но главная трудность не в этом. Наибольшую опасность представляют зловредные слухи, которые распространяют англичане. Черчилль упорно говорит о неизбежности войны между СССР и Германией. Но я не верю этим домыслам, поскольку помню о той договоренности, которую мы с вами достигли на борту "Тирпица". Между тем для спокойствия моих солдат и придания им большей уверенности я просил бы вас сделать официальное заявление, опровергающее все инсинуации англичан. Перед прыжком на Британские острова мои воины должны быть полностью уверены в своих тылах. Иначе им не выполнить той великой миссии, которая на них возложена".