Оживающая после болезни Галка топчется меховыми сапожками по снегу. Читает объявления. Где что сдается. Нигде ничего не сдается. Висят портреты кандидатов в депутаты. Витя Фокин с плаката мечтательно смотрит мимо Гали Ююкиной, вдаль.
Девушку в прекрасном розовом костюме зовут Настя Сапрыкина. Настин костюм сшит из блестящей, легкой, шелестящей на сквозняке материи, и среди зимы это не выглядит глупо. Что ни наденет Настенька, все-то ей к лицу. Кто угодно признает, что у нее красивое лицо. Нос прямой, губки точеные, глаза большие, само собой, и щечки уж до чего нежные, персикового цвета. Ни у кого в городе такого личика нет, хотя казалось бы — у всех косметика с одной барахолки. Насте Сапрыкиной 35 лет. Но одна их с Галкой общая знакомая, помнится, говорила, что всякий настоящий мужчина должен не раздумывая морду набить каждому, кто осмелится вслух сказать, сколько лет Насте Сапрыкиной. Потому что к Насте никоим образом не относятся все представления об усталости, бледности и ранних морщинах, которые связаны у нас со словами «35 лет». Настя Сапрыкина вне всяких представлений. Она сама по себе.
Мы видим Настеньку, когда она мечтательно застыла у окна в своем кабинете на втором этаже административного здания, покрашенного в нехороший желтый цвет. О чем думает Настя, трудно сказать, но вот она оборачивается на скрип двери и кричит, видя на пороге нечто лохматое с ног до головы — лохматая искусственная шуба, лохматые сапожки, а на голове — лохматая бесформенная шапка, кролик, выкрашенный в чернобурку.
— Привет, Настуся! — говорит с порога лохматая Галка Ююкина. — А я к тебе по делу. Мне хата нужна, перекантоваться…
— Зачем же тебе хата? — улыбаясь своему испугу, отвечает Настя. — Ты ведь, говорят, замуж вышла? За этого… К нашим ребятам приходил.
Галка не поддерживает разговора. Вышла, не вышла…
— Квартира у него есть? Нет? Или выгнал тебя уже? — участливо расспрашивает Настя. — Ну, а я, Галочка, чем могу быть полезной тебе?
Тут уж у Галки никаких сомнений не остается: девчонки Настеньке все передали! Когда-то, в прошлом году, как в прошлой своей жизни, Галка смеялась с подружками — как прыгает Настенька по камням на своих шпильках, придерживая улетающую юбочку двумя руками. Галка обматывала брошенные кем-то газеты вокруг бедер, сверху подпихивала под ремень джинсов и ходила, виляя тонкой попкой, пока весь ее невероятный бальный туалет не разлетался на морском ветру. Так здорово получалось у нее одной, хотя копировать Настусю пробовали все подряд. Так что одна Галка и виновата. Девчонок, которые животики надрывали над ее французской походкой, а после Настеньке все рассказали, нечего винить. Не плюй в колодец! А плюнула — стой и слушай, кто ты после этого есть. Тем более, Настя хочет отвести душу. Не каждый день перед нами стоят и жуют свои губы те, кто прежде хихикал за нашей спиной.