— Ты это, — говорит Виктор, — какими судьбами здесь?
— Я заходила к Сапрыкиной.
— Вы что, подружки?
— С кем? Скажешь тоже… Толку мне от вашей Сапрыкиной. Просто зашла.
— Гуляешь, значит? С кем ты, мамочка, свое дите оставила?
Она неопределенно машет рукой.
— Не, ты скажи. Где твое дите? С Генкой, да? Ой, не могу, папаша молодой!
Тут Галка начинает ему что-то объяснять. Зачем приходила. Вроде, все скучно, все уже сто раз рассказано кому-то. Что делать, если тебя тянут за язык?
— Ты был у нас? Ну, давно. Мы с тобой вместе к Генке заходили. Ты еще сказал: ни фига, как люди живут. Врач тоже пришла и говорит: «Ни фига!». После роддома всегда приходит врач. Но она нас только на восьмой день нашла. И сказала, чтоб я собиралась, приедет «скорая» и отвезет нас в больницу. В больнице надо лежать, пока пупок не заживет. Он у нас дома кровить начал. Только теперь он уже зажил. Но нам все равно в карточке пишут, что пупок кровит. Иначе как они смогут нас у себя держать…
— А-а… — растерянно говорит Виктор, глядя на нее безотрывно и не слыша, о чем она говорит. — Я тоже сейчас такой — бездомный. Сплю в зале, под телевизором. В детской сестренка, она большая уже, стесняется. Знаешь, бывают такие надувные матрасы? Голова — сюда, а ноги туда, под телевизор. И еще я это сейчас, Как это сказать? — он усмехается деланно-небрежно. — К власти рвусь.
— Да я знаю. Листовку видела.
— А из рок-клуба я ушел.
— Совсем?
— Ну да. Поездил по гастролям с «Миссионерами». Им там совсем не такой человек нужен.
— А какой? — послушно выдыхает она вопрос, и тут же спохватывается. — Мне бежать надо. В два часа надо детей кормить. Бутылки сперва получаешь. Это… Знаешь ты, где больница?
— Какая, детская? Знаю. У меня сестра там лежала.
— Бедненькая.
— Но это было давно. Сейчас-то она уже здоровая кобыла. Скоро сама будет с дитем в больнице лежать.
— А что у нее с дитем?
— С каким дитем? Нет, ты что. Я не так выразился. Я только хотел сказать, что она уже здоровая кобыла.
— А-а…
Какая-то старушка подходит и стоит с ними рядом. Разглядывает их в упор. И наконец, говорит, что ей нужно. Какую-то контору. По пенсиям, или не ясно, по чему. По дровам. Галка тут же забыла, что старой женщине было надо. Слова про контору пролетели мимо, упали куда-то в лестничный пролет. Зато ударило по ушам то, что потом было сказано:
— Только не говорите мне, что не знаете. Старого человека все отослать хотят. Обоих прокляну, и до смерти счастья своего не увидите, если не скажете мне сейчас, где контора… — по пенсиям или по дровам — Галка не помнит, по чему.