— Дед нанял тебя на работу. Если приехал сюда работать, то приступай. Убери старые столбы.
— Я и сам вижу, что надо делать, так что нечего мне указывать. — И он извлек из заднего кармана рабочие рукавицы Патрика. — Мне придется вкалывать сверхурочно?
— Нет.
— Чудесно. Опять же… — Он замолчал, натягивая перчатки. — А если я сам поработаю сверхурочно, чтобы заработать немного уважения и восхищения?
— Хорошо сделанная работа, как учил меня дед, сама по себе вызывает уважение.
— Тогда я поработаю сверхурочно, чтобы преодолеть твое сопротивление естественному взаимному влечению, — пробормотал он. — Нельзя же пренебрегать им.
— Говори только о себе. Десять лет назад я научилась не доверять сладкоречию ковбоя.
— Десять лет! Слишком долго твое тело жило без того, что может дать ему мужчина, — заметил он, поднимая лопату. — Держи столб прямо, пока я закопаю яму.
Ее слова напомнили ему, что его собственное тело уже давно жило в одиночестве. Но недостаточно давно, чтобы, переспав с Эллис, забыть о своем отвращении к длительным и серьезным отношениям.
— Я и одна прекрасно сплю, — отпарировала она, держа столб, пока он засыпал яму. — И я все такая же костлявая и некрасивая, как была. Ничего похожего на мужские сны. Скорее на кошмары.
Он утрамбовал землю рукояткой лопаты и каблуками.
— Разве внутренне ты не красива, Эллис? Не полна женской страсти и желания?
Возбужденная такими соблазнительными речами, Эллис отпустила наконец столб, подавляя внезапное желание поверить каждому его слову и принять грубоватое, но такое настойчивое ухаживание. Он мужчина ее тайной мечты, но дай она волю романтике, и Грегори заимеет над ней власть, которой она так боялась.
— Ответь мне, Эллис! — потребовал Грегори и схватил ее руку в рукавице.
— Отпусти!
Еще сильнее сжав руку, он притянул ее к себе, и она вынуждена была другой рукой упереться ему в грудь и поднять глаза. Позеленевшие еще сильнее, они красноречиво свидетельствовали, что она охвачена гневом или желанием, если не тем и другим вместе.
Да поможет мне Бог! Пусть это будет только одно желание! — взмолился он. Ему так хотелось вновь почувствовать ее губы, понять, что она скучала по нему всю неделю и теперь радуется его возвращению, хотя и не показывает этого.
— Нам было бы здорово вместе, если бы только ты пожелала, — прошептал он.
— Я… — Она смолкла, когда с запрокинутой головы свалилась шляпа и освобожденные пряди темных волос рассыпались под легким ветром, смешавшись с золотистыми волосами на его груди.
— Дай же нам шанс, Эллис.
Даже сквозь кожаную рабочую перчатку она чувствовала твердость его грудных мышц. Он все еще сжимал другую ее руку. Она бы не сказала, что ей больно, потому что вообще не чувствовала ее. Их тела соприкасались, его нога, переместившись, охватила ее ногу на уровне коленки.