— Я одного в толк не возьму, — слышу голос Конопли, и меня начинает трясти как в лихорадке. — На кой ляд ты врубаешься за этого фирмача? Он прокололся на своей водяре. Это его проблемы. Тебе-то на что лишние заморочки?
— Что ты называешь заморочками, Витек? — спрашивает Костыль. — Уж не собираешься ли на меня с войной пойти?
— Да что ты, Жорик! — восклицает Конопля. — Я с вашими всегда был в хороших отношениях.
— Тем более оставь Вадика в покое. Я за ним сам присмотрю.
— А-а! Ну понятно! Ты бы так и говорил, что собираешься сам его доить!
— Фильтруй базар, Конопля! — чуть надавил голосом Костыль. — Забыл, с кем говоришь?
— Не по правилам выходит, — попытался укорить его Витек. — Забираешь у меня барыгу внагляк. А я что, должен спокойно к этому относиться? Так не делается.
— Не надо ругаться, — впервые за все время подала голос Лариска.
— Закрой рот! — рыкнул Витек, и ей пришлось подчиниться.
— Я тебе вот что скажу, — вполголоса заговорил Жорик. — С Вадиком ты опоздал. Он мой.
— Да как это твой?! — возмутился Конопля. — Я самолично его пас, ждал, пока раскрутится, разжиреет…
Мне стало до невозможности противно. Они говорили о человеке как о некоем животном, спорили о том, кому должен принадлежать Вадик, словно он — дойная корова или курица-несушка.
— Не перебивай, — все тем же спокойным тоном произнес Жорик. — Тебя еще близко рядом не наблюдалось, когда за Вадиком уже смотрел мой человек.
Я-то враз понял, куда клонит мой зоновский приятель. А вот дошло ли это до Витька Коноплина?
Видимо, не дошло.
— Не верю, — сказал Конопля. — Полгода этого барыгу пасли мои пацаны. И никого за ним не замечали. Они ж мне докладывали. Я в курсе.
— И что, на самом деле не рассмотрели? — изобразил голосом удивление Жорик. — Значит, слепые они у тебя.
— Я слепых не держу, — угрюмо произнес Конопля. — И на твоем месте…
— Тю-тю-тю-тю! — выговорил Жорик свое любимое. — Оставайся на своем!
— Ну хорошо, назови своего.
— Красноармеец, — произнес Костыль мое зоновское прозвище.
— Не слыхал о таком, — ответил Витек. Понятное дело — не слыхал! Меня-то он знал просто как младшего сержанта Евгения Козакова. Но даже по голосу можно было определить, что насторожился.
— Ты, Конопля, о многом еще не слыхал, — сказал Жорик. — Но сейчас услышишь…
У меня перехватило дыхание. Сейчас Костыль скажет ему о самом важном. И Жорик сказал:
— Фамилия Козаков тебе говорит о чем-нибудь?
— Не припоминаю, — невозмутимо ответил Конопля.
И я подивился его выдержке. Ай да Витек! Ай да артист! Не припоминает он, видите ли, мою фамилию! Ну, падлюка, доберусь я до тебя еще!