Никем другим этот человек не мог быть. Только Кирком Отисом, человеком из морга. И он мне сразу пришелся не по душе.
Круглая, коротко постриженная голова, колючая, как кокосовый орех. Ростом Отис уступал даже китайцам, но самоуверенности в нем хватило бы на всех, включая Нестора и китайцев. Плохо выбритые щеки, мутные глаза. Эти глаза мне больше всего не понравились. Наглость в них плавала, он никого в грош не ставил.
– Слышал прогноз, Джек?
Джек кивнул и сделал знак Нестору. Тот без всякой охоты полез под стойку – наполнить стакан для Отиса. А Отис выпятил фиолетовые губы и с подозрением уставился на меня:
– Никак не привыкну, Эл. Вечно с тобой что–то неладно. То нос вытянется, то глаза ввалятся.
– Пить надо меньше, – заметил Джек.
– Это верно, – подтвердил я. – Ты скоро сам себя узнавать перестанешь.
И спросил:
– Кирк, на тебя, правда, нападал птеродактиль?
Кажется, я попал в точку. Даже Нестор ухмыльнулся, даже человечек в голубой рубашке оторвался от газеты. Он взглянул на Отиса, и мне показалось, во взгляде его промелькнула ненависть.
– Ты что это, Эл? У тебя дерьмовое настроение, Эл? – Первый же глоток опьянил Отиса, он давно был пропитан спиртом. Тем не менее, бормоча, подозрительно меня оглядывая, он сунул мне под нос искалеченные пальцы. – Я же показывал тебе руку, Эл.
– Да ну, руку? – протянул я. Зелье Нестора и на меня подействовало. Мне самому стало интересно, что я еще выкину, руководствуясь проснувшейся интуицией. – Факты, вот что важно, Кирк! Голые факты. Поверю чему угодно, если мне представят факт. Я знал женщину, Кирк, родившую за два года троих детей, одного за другим. И это был факт, Кирк! Я сам видел этих детей.
Отис оторопело спросил:
– Ты считаешь это фактом?
Я моргнул умиротворенно:
– Знаешь, Кирк, по–моему, ты дерьмо. У меня был приятель, он всегда ходил с палкой. У него там не только пальцев, у него там, считай, и ноги не было. Но он никогда, совсем никогда, Кирк, не утверждал, что ее отъел птеродактиль.
Отис побагровел. Он смотрел на меня со все большим подозрением:
– Что у тебя с голосом?
Я удивился:
– А что у меня с голосом?
– У тебя голос изменился, Эл.
– Что у меня с голосом, Джек? – спросил я с пьяной заинтересованностью.
– Пьешь много, – охотно объяснил Джек. – А ты, Кирк, действительно, скоро перестанешь себя узнавать.
Ирреальный мир.
Какие–то осквернители могил, труп, у которого отхватили ухо, хотя этот труп уже месяц лежит в земле, бармен с головой, поблескивающей, как глянцевое яйцо, нелепый человечек в расстегнутой голубой рубашке, китайцы, кивающие далее вентилятору, вдруг заработавшему под потолком, искалеченные пальцы Отиса, Джек Берримен, вдруг впавший в необычную для него задумчивость, и этот остров за стенами бара – прирастающий кладбищем, черт возьми! И черное жирное солнце глоубстера, распростершее над миром извилистые тонкие щупальца.