Потом пошли заложники. Храбреца Дэшила вели под руки. Фермеры дружно несли свои пустые корзины. По–моему, они прикидывали, кому следует подать счет за их съеденные яблоки.
Наконец, в вагоне остались я, привязанный к взрывному устройству, Шеббс да копошащийся у выхода и оглядывающийся на нас коротышка Триммер.
– Я отвяжу вас, – предложил я.
– Оставьте. Это может быть опасно. Я не тороплюсь, – Шеббс не потерял ни медлительности, ни достоинства. – Помогите спуститься Триммеру. Мы еще успеем поговорить.
Это прозвучало как обещание.
Я знал, Джек Берримен где–то рядом. С первым же сообщением о захвате поезда он должен был начать искать меня. Он должен был знать, что я здесь. Я был уверен, Джек продумал все варианты, даже такой – я нахожусь в поезде с человеком, который мог подойти ко мне в Спрингз–6. Значит, Джек уже договорился с сотрудниками, ведущими осаду поезда, о том, что он сразу заберет меня и нашего общего друга… Мне очень хотелось, чтобы этот момент уже наступил. Я устал и хотел, наконец, спихнуть все дела на Джека.
Я прошел через весь вагон, чувствуя на спине тяжелый, все понимающий взгляд Шеббса; торопясь, помог спуститься со ступенек Триммеру. Тот задохнулся, глотнув свежего воздуха, и что–то шепнул.
– Ну, ну, – сказал я. – Вы хорошо держались, Триммер.
Он вдруг просиял.
– Есть еще кто в вагоне? – настороженно спросил подтянувшийся армейский капитан. Он держался так, будто только что выиграл историческое сражение.
– Да, – сказал я, загораживая проход и мешая капитану подняться в тамбур. – Там находится еще один человек, мой друг. Он привязан к взрывному устройству. Здесь нужен специалист.
Я верил малайцам, там вряд ли находилась настоящая бомба, но я высматривал Джека Берримена, я хотел, чтобы первым в вагон вошел Джек.
И я увидел его и даже махнул рукой.
В то же мгновение меня сбросило со ступенек вниз. Ослепительная вспышка растопила, расплавила, растворила в себе солнечный свет. Никакого звука я не услышал.
«Йооп же сказал, что взрывное устройство – блеф…»
Острым камнем мне рассекло бровь.
«Йооп же сказал, что они лишь хотели поддерживать дисциплину…»
Я ослеп. Ничего не видя, я с трудом приподнялся.
Стоя на коленях, я тщетно пытался понять, что, собственно, произошло? Кровь заливала мне глаза, и я ничего не видел. Я стирал ее ладонью, но она текла вновь. «Не может быть так много крови…»
P.S
– Мы поторопились… – доктор Хэссоп был мрачен.
Я невольно притронулся к пластырю, налепленному на лоб, и на рассеченную левую бровь. Я поторопился? Как это?
Шеф не понял.
– Эл не мог не торопиться, – сказал он. – А Джек тоже никак не мог замедлить события. Что, собственно, вы, имеете в виду, говоря, что мы поторопились?