6
«…Я не раз замечал за собой слежку. Особенно когда гулял по улицам Альтамиры. Какой–то тип в плоском беретике и в темных очках неторопливо пристраивался ко мне и мог ходить за мной часами. Мне, в общем, на это было наплевать, он меня даже не раздражал, и все же весть о новом перевороте я принял почему–то прежде всего через этого сотрудника альтамирской полиции — ведь новый режим мог не только лишить его работы, но и уничтожить.
Наверное, так и случилось.
Но возвращаясь вечером с мельницы старого Фернандо Кассаде, я неожиданно попал в лапы военного патруля.
Они вышли на улицу недавно — их серые носки нисколько еще не запылились — и чувствовали себя хозяевами, ведь по ним никто не стрелял. Мордастые, в серых рубашках и шортах, с автоматами на груди, в сандалиях на тяжелой подошве, чуть ли не с подковами, в шлемах, низко надвинутых на столь же низкие лбы, они выглядели значительно. Чувствовалось, что им приятно ступать по пыльной мостовой, поводить сильными плечами, держать руки на оружии; заметив меня, офицер, начальник патруля, очень посерьезнел.
— Ты кто? — спросил он.
Растерянный, я просто пожал плечами. Конечно, это была ошибка. Меня сбили на пыльную мостовую.
— Ты кто? — переспросил офицер.
Из–за столиков открытого кафе на нас смотрели лояльные граждане Альтамиры. Они улыбались, новая власть казалась им твердой. Им понравились патрульные, так легко разделавшиеся с опустившимся интеллигентом. Они ждали продолжения.
— Я Кей. Просто Кей Санчес, — наконец выдавил я.
Пыль попала мне в глотку, в нос, я чихнул. Наверное, это было смешно, за столиками засмеялись. Многие из них уже находились под волшебным действием обандо, а над террасой уде высветились первые звезды, воздух был чист, новый режим, несомненно, опирался на крепких парней — почему бы и не засмеяться. Улыбнулся и офицер.
— Я знал одного Санчеса, — сказал он. — Он играл в футбол и кончил плохо».
7
«…Пыльный, помятый, я наконец попал домой. Патрульные отпустили меня, узнав, что я обитаю в квартале Уно. Не такой богатый квартал как, скажем, Икер, где всю жизнь прожил мой приятель Кристофер Колонд, но все же. Я толкнулся в дверь, и ее открыла Маргет. Маленькая и темная, постоянно загорелая и живая, с блестящими глазами — она всегда зажигала меня. Как Солнце. Даже ее шепот действовал на меня, как чаша обандо.
— Где ты так извозился?
Я покачал головой. Мне не хотелось хаять патрульных, они ведь не избили меня. А только узнали мое имя. В конце концов, я сам виноват, незачем было тянуть время, надо было отвечать сразу, тогда не вывалялся бы в пыли.