Она снова заговорила дрожащим голосом.
— Мне казалось, было бы достойнее, если бы я могла… могла…, — но она не нашла сил договорить, голос дрогнул еще явственнее и смолк.
— Перестать наниматься в услужение? — участливо спросил Ньюмен, стараясь угадать, что она имеет в виду, и полагая, будто она предпочла бы больше никому не служить.
— Перестать существовать, сэр! Мне теперь не о чем беспокоиться — разве только о том, чтобы меня прилично похоронили по протестантскому обряду.
— Похоронили! — рассмеялся Ньюмен. — Да полно, с какой стати, это было бы довольно грустной шуткой. Только негодяю выгодно умереть пораньше, чтобы восстановить свое доброе имя. Честным же людям, вроде нас с вами, надо жить столько, сколько им положено. Так давайте жить-поживать вместе. Идемте! Вы захватили вещи?
— Мой сундук уже заперт и приготовлен, но я еще ничего не говорила миледи.
— Так поговорите, и делу конец. Хотел бы я иметь такую возможность, как вы, чтобы поговорить с ней! — воскликнул Ньюмен.
— А я бы охотно ее вам уступила. Много я провела тяжких минут в будуаре миледи, но то, что мне предстоит, будет самым тяжким. Она обвинит меня в неблагодарности.
— Что ж, — ответил Ньюмен, — а вы можете обвинить ее в убийстве.
— Ну нет, сэр. Только не я, — вздохнула миссис Хлебс.
— Вы не собираетесь об этом заговаривать? Тем лучше! Предоставьте это мне.
— Если она назовет меня неблагодарной старухой, — сказала миссис Хлебс, — мне нечего будет возразить в свое оправдание. Но это и к лучшему, — тихо добавила она. — Тогда моя миледи до конца останется сама собой. Так будет достойней.
— А потом вы перейдете ко мне и будете служить джентльмену, — сказал Ньюмен. — Это будет еще достойнее.
Миссис Хлебс, не поднимая глаз, встала, и, помолчав немного, взглянула Ньюмену прямо в лицо. Ее взбаламученные представления о пристойном поведении, видимо, начали потихоньку вставать на место. Она так долго и пристально смотрела на Ньюмена и в ее унылом взгляде светилась такая истовая преданность, что теперь уже нашему герою было от чего прийти в замешательство.
— Вы неважно выглядите, сэр, — участливо сказала она наконец.
— Разумеется, — ответил Ньюмен. — С чего бы мне хорошо выглядеть? Я впадаю то в ярость, то в полное безразличие, то тоскую, то веселюсь, то совершенно разбит, то полон сил — и все это разом. Все во мне перемешалось.
Миссис Хлебс беззвучно вздохнула.
— Если хотите чувствовать что-нибудь одно, могу рассказать новости, от которых вам станет вовсе тоскливо. Новости о мадам де Сентре.
— Что такое? — вскинулся Ньюмен. — Уж не виделись ли вы с нею?