Герцогиня придерживалась блистательно-неортодоксального взгляда на дискутируемый вопрос: она считала сердце итальянцев наименее восприимчивым из всех известных сердец и привела несколько примеров этой невосприимчивости, заявив наконец, что, по ее убеждению, итальянцы созданы изо льда. Князь в пламенных выражениях опровергал ее, и его визит обернулся настоящим триумфом. Ньюмен, естественно, не принимал участия в споре, он сидел слегка склонив голову набок и наблюдал за беседующими. Во время разговора герцогиня то и дело поглядывала на него с улыбкой, как будто давала понять по очаровательному обыкновению своих соотечественников, что только от него одного ждут веских высказываний по тому или иному поводу. Но он так ничего и не сказал, и постепенно направление его мыслей изменилось. Его охватило вдруг странное ощущение, что его приход сюда — сущая глупость. Что, в конце концов, мог он сказать герцогине? Чего он добьется, если расскажет ей, что Беллегарды — предатели, а старая маркиза к тому же еще и убийца? Казалось, его мысли сделали сальто и он взглянул на вещи по-другому. Внезапно он ощутил, что внутри у него все напряглось и мозг заработал четче. О чем, интересно, он думал, когда воображал, будто герцогиня сможет помочь ему, что ему станет легче, если она разочаруется в Беллегардах? Какое ему дело, что она о них думает? Даже если это для него чуть важнее, чем мнение о ней Беллегардов? Неужто он ждал, что герцогиня поможет ему, — эта холодная, громадная, обходительная, так тщательно играющая придуманную себе роль женщина? За прошедшие двадцать минут она воздвигла между собой и им непреодолимую стену из вежливых фраз и явно тешила себя мыслью, что он не найдет в этой стене ни малейшей лазейки. Неужели он так низко пал? Неужели он ждет милостей от этих самодовольных людей и взывает о сочувствии тех, к кому сам сочувствия не испытывает? Он опустил руки на колени и еще несколько минут просидел, уставив взор в собственную шляпу. У него горели уши — до чего же он дошел, чуть не выставил себя ослом. Захочет или не захочет герцогиня выслушать его историю, он ничего рассказывать не станет. Неужели придется пробыть здесь еще целых полчаса ради того, чтобы вывести Беллегардов на чистую воду? Да будь они прокляты! Он резко встал и подошел к хозяйке попрощаться.
— Вы уже уходите? — любезно спросила она.
— Боюсь, мне пора, — ответил он.
Герцогиня немного помолчала.
— У меня возникло впечатление, — проговорила она, — что вы хотите мне что-то сказать.
Ньюмен посмотрел на нее, у него слегка закружилась голова, и с минуту ему казалось, что его мысли снова делают сальто. Его выручил итальянский князь: