— Это производит впечатление, — согласилась девушка. — Мне очень нравится этот игровой зал.
Он откинулся на стуле, потом достал другой лист.
— А вот стена, на которой ты делаешь роспись.
— Моя стена? — Ее глаза расширились. — Если надо расписать ее всю, то я не смогу этого сделать. Стану седенькой старушкой, пока закончу!
Испуганная, она вспомнила контракт, который подписала. Как она могла согласиться на работу, не зная размеров стены? Да еще вписать в контракт лишь недельное жалованье няни!
— Я и представить не могла, что будет такой масштаб!
— Да, я так и понял. Управляющий кадрами сказал мне, что ты изменила условия контракта? Что это? Гордость спорит с нуждой?
— Я должна зарабатывать на жизнь… — пробормотала она, желая только одного — чтобы эти голубые глаза не смотрели на нее с таким нежным весельем. — Я решила, что…
— Это компромисс между приемлемым минимумом и платой мне за спасение твоей жизни?
Кэрол оторвала взгляд от толстого ковра и посмотрела ему в лицо. Притягательный изгиб нежных губ направил ее мысли по опасному пути. С трудом она взяла себя в руки, отступив назад, так как Фрэнк встал.
— Ох, Кэрол! Неужели ты не понимаешь, что назначив свою плату за работу, ты заставляешь меня извиняться перед тобой. Прости меня. Я тебя обидел. У меня нет оправдания. В тот полдень, когда я увидел тебя в постели с мужчиной… я почти потерял контроль над собой. Кажется, никогда еще я не был так зол. — Фрэнк ходил взад-вперед вдоль стола. — Какая-то первобытная страсть! С тобой здравый смысл отключается. Как раз тогда, когда должен быть сдержан и точен, я действую как ревнивый идиот!
— Да-да, именно так, — Кэрол согласилась, немедленно его простив. Он выглядел таким пристыженным, что она улыбнулась. — Совсем съежился от стыда. Еще чуть-чуть, и я не смогу тебя разглядеть — скроешься под ковром…
Фрэнк хохотнул, тронутый ее шуткой.
— Милая моя, золотая девочка! Еще никогда я не встречал того, кто заставил бы меня так поступать! Думаю, что мог бы влюбиться в тебя. Все, что я хочу сейчас, — это отвезти тебя домой, раздеть и насладиться изумительной любовью с тобой!
Краска заполыхала на щеках Кэрол. Обычно мужчины не были так прямы и определенны. Фрэнк Геттисон был первый, кто сказал вслух, чего он хочет. Но у нее тоже была своя гордость!
— Не следует так говорить, — сказала она. — Мы едва знакомы. Все, что я знаю о тебе, не назовешь похвальным. Ты слишком торопишь события. — Ее сердце остановилось и вновь застучало с удвоенной силой. — Не дотрагивайся до меня! Иначе это будет сексуальное принуждение служащего!