— А все-таки вы чудной старик! Знаю, знаю. Слышала…Чудной, но ведь интересный!.. Хотите, сегодня чаем напою? Вечерком.
Я так и подхватился: да, да!
А она добавила… С этой своей многозубой улыбкой:
— Лето, если жаркое, кажется долгим.
У нее оказался напористый язык ближнего Подмосковья.
— У нас с вами секретов нет… Люблю, Петр Петрович, вечерком на веранде. Люблю сварить мужику кофе.
— Гм-м.
— И конечно, люблю секс. Обожаю. Балдею! Но только секс — вместе со словами. От хорошего словца какой кайф! Верно?
— Верно.
— Два-три хороших слова — до. И пара кой-каких словечек в процессе. А?
— Как это?
— Ну-у… Начинается! Ты, Петр Петрович, темный… Ну что-нибудь этакое. С перцем. Чтоб при этом ты мне говорил. Чтоб не молча!
Я кивнул:
— Само собой.
Кивнул, но сказать до — как раз и не мог. Не получалось. Я оказался заторможен — по сути, мы с ней общались с глазу на глаз впервые.
Это смешно. Старый козел онемел! С моей речью что-то случилось. Сказать до (до близости) — я был не в силах. («А если немного помолчим… Если молча?» — «Нет, нет!..» — и Вика отпрянула в сторону. Она настаивала.)
Я даже, помню, завертел головой… За поддержкой. За помощью. По рисунку вечерних облаков (в окне) я старался угадать, будет ли луна хотя бы к ночи.
Луны не было.
Но зато было так много великолепного нагого женского тела. Красивая Вика!.. Возможно, я просто ослеп. От этой ее открытости. От ее щедрости!.. Ведь прошлые наши ночи были защищены тьмой и воровской опаской… Те ночи… Две. (Как ими ни восторгайся.)
— Нравится? — спросила. Стояла передо мной… И ждала слов. Слов, которые мне не давались.
Я еще больше отяжелел. Ни в какую…
— Петр Петрович!.. Ну?
А Петр Петрович (мысленно, сам с собой) все еще был как пришедший сюда ночной украдкой… Я все еще был вор. Я все еще пребывал в лунных потемках. (Где Вика лунное существо, фантом…) А меж тем — передо мной стояла в рост красивая женщина, готовая к любви. Вся ясная. Молодая, как день!
Когда званый (теперь уже званый!) я шел сюда, я думал, что вот-вот и начнется великое любовное действо. Мне думалось, я поимею море.
Меня прорвало чудовищными кусками фраз. Каких-то немыслимых. Кретинских!.. Но все-таки. Как-никак я их выдал и удостоился любви. Удача — однако, едва сказав слова, я их уже не помнил. Я тут же их опять растерял. Забыл…
И после некоторого заслуженного отдыха все началось снова:
— Скажи, скажи еще. Скажи что-нибудь…
— Что? — Я не знал. (Пытался вспомнить.)
— Ну-уу?!. — она вспылила. — Что? Опять облом?!
Негодовала! Красивая свежей, смелой, ничуть не ханжеской красотой. Она ждала нарастания! Это естественно!.. Но я-то оставался прежний. Я за ней не поспел. (Я так и подзадержался в тех двух лунных ночах. Я там застрял.)