Оставив Лина подпирать собой ворота, я отправилась на разведку.
Как оказалось, трактир был весьма небольшим, но чистым и по санитарно-гигиеническим нормам вполне меня устроил. Обеденный зал уютный и тщательно вымытый. Посетителей почти нет. Стойка бармена пустует. Сам "бармен" - низенький и крепко сбитый, слегка лысеющий мужичок без всякой угодливости в глазах - тоже пришелся по душе. От стойки сразу не кинулся. Кланяться до земли не стал, выказывая фальшивое радушие. Посмотрел на меня внимательно, но спокойно. Насчет комнат тоже сказал, что свободные ПОКА имеются, хотя даже с порога видно, что трактир переживает не самые лучшие времена. Цены назвал приемлемые - два серебряных лира за дюжину дней вместе с питанием. Для коня - отдельное стойло и прыткий мальчишка в услужение. Для меня - съемная "квартира" три на пять метров с индивидуальным окном и целой "ванной" комнатой за низенькой дверцей по соседству. Конечно, не люкс, что греха таить, но совмещенной "ванной" он меня купил - что правда, то правда. По крайней мере, хоть смогу нормально вымыться, не опасаясь громкого стука в дверь и громогласного требования освободить помещение. И пусть вместо нормальной купальни там стояла всего лишь сорокаведерная бочка, которую еще предстояло наполнить горячей водой, но мне и такой комфорт показался несусветной роскошью. После леса и холодных ручьев - прямо дворец. Удобства на улице, конечно, немного смущали, но ничего лучше я за такие деньги в ближайшее время просто не найду. А время как раз поджимает. Так что имело смысл не кобениться и соглашаться на щедрое предложение хозяина.
Господин Берон, услышав мое согласие, с достоинством поклонился и тут же велел слуге приготовить комнату к заселению.
Одна проблема: в конюшню Лин идти не захотел - соседство со смирной хозяйской лошадкой показалось ему сомнительным. А лошадке, напуганной возмущенным всхрапыванием громадного демона, и подавно. Но другого варианта для него, как ни печально, не предусматривалось: позволять ему перекидываться и ночевать, как привык, у меня под боком было слишком рискованно. А меня бы точно никто не понял, если бы я вдруг решила покинуть уютную комнату на втором этаже и снимать в конюшне соседнее стойло; ради того, чтобы Лину, видите ли, по ночам не было скучно. Однако, поскольку шейри неожиданно уперся, наотрез оказавшись квартировать на конюшне, внезапно возникшую проблему пришлось решать быстро и по-другому, так что в результате жаркого пятиминутного спора мы все-таки пришли к некоторому консенсусу. И совместными усилиями постановили, что коня он все-таки изображать будет, но ночевать станет не на конюшне, а в соседнем сарае. Один. И иногда, если совсем прижмет, будет тайком пробираться в мою комнату. Но так, чтобы никто не видел, и с тем условием, что еще до рассвета он таким же макаром вернется обратно. Благо окно снятой комнаты выходило во внутренний двор и было расположено по соседству с облюбованным им сараем, который хозяин, удивленно приподняв брови, крепко подумал, но, махнув рукой, все же нам отдал. За дополнительный медный лат в день и под клятвенное заверение, что ничего там не сломаем. А причиной назвали то, что мой "верный боевой конь", приученный лишь к одним рукам, просто никого к себе больше не подпустит, кроме обожаемого хозяина. Причем, это объяснение было почти правдой, а потому особых возражений ни у одной из сторон не вызвало.