Нет, при первой же возможности выберусь в город, к Тьёрну. Я нравлюсь ему, значит, при приложении некоторых усилий доберусь до колдовских штучек или что-то о них выпытаю. И сбегу. Пусть не в Кевар, но на свободу.
Управляющий известил, что отныне я освобождалась от повинностей. Только мелкая посильная работа без малейшей угрозы для жизни и переутомления. По сути, могла лишь вытирать пыль, следить за принадлежностями в ванных хозяев и прислуживать. Даже бельё перестилать разрешалось при условии, что не буду носить корзину с грязными вещами в подвал, к хырам. И то управляющий намекнул, что работаю лишь до тех пор, как живот не вырастет.
Таким образом, у меня оказалось много свободного времени, которое посвящала самообразованию, удобно устроившись с книгой на кровати. Первое время она казалась такой непривычно большой и мягкой, но потом привыкла. И полюбила — с моей-то сонливостью! Разленилась, вставала в восемь, а то и девять, после пробуждения хозяина, но успевала к госпоже. Умываться ей носила другая служанка, а вот одевать себя она позволяла. И всё спрашивала, как себя чувствую. Между нами явственно наметилось отчуждение.
Врач настаивал на том, что мне полезно гулять, дышать свежим воздухом, поэтому путь в город был открыт. Норн, уверившись, что я люблю будущего ребёнка и, вроде, бежать не собираюсь, отменил домашний арест.
Одну, разумеется, никуда не отпускали, только под надёжной охраной женского и мужского пола: первая должна была заботиться о моём здоровье, вторая — прокладывать путь в толпе, предотвращая малейшую опасность для жизни.
С радостью пользовалась дарованным разрешением, часами просиживая в лавках с игрушками, детской одеждой, мебелью и прочими вещами для маленького. Своих денег, разумеется, не хватало, но я могла покупать на имя виконта Тиадея.
На всякий случай брала вещи и для мальчика, и для девочки, хотя хозяин был убеждён, что родится мальчик.
К сожалению, носить приходилось прежнее серое платье, зато у меня появилась отороченная беличьим мехом безрукавка, в карманы которой прятала крупные деньги, и муфта, чтобы не мёрзли руки.
Пальто было добротным, не мёрзла, а вот ноги иногда промокали. И дело не в сапогах, а лужах. Но заболеть не давали — сразу по возвращению делали ванночку для ног, растирали их мазью с добавлением молотого перца, надевали шерстяные носки и усаживали перед камином.
На день рождения меня сводили в театр.
Жутко волновалась, даже расплакалась, как ребёнок, но все в один голос утверждали, что ничего не случится. Пришлось выпить стакан воды, чтобы привести чувства в порядок. Пила я много и напоминала хомяка: вечно что-то жевала. Обычно орешки. Даже не знаю, сколько фунтов съела во время беременности, хватило бы засыпать весь дом.