— Он умер, — сдерживая слёзы, прошептала я.
Врач понимающе кивнул и не стал задавать больше вопросов. Тем лучше.
Он прописал мне мазь от ушибов, болеутоляющее, успокоительное, укрепляющее и какую-то питательную смесь для беременных. Всё это я купила в аптеке на первом этаже и, как ребёнка, прижимая к себе холщовую сумку с лекарствами (её мне дал аптекарь), отправилась на поиски жилья.
Мне удалось снять комнату у одной старушки на тихой улочке. Даже с пансионом. Поживу здесь несколько дней, может, потом найду что-то другое.
Нужно выяснить, какие деньги в ходу в Дортаге, не переплатила ли я. Со старушкой договорились за серебрушку в день, но лучше знать, что здесь почём. И обменять деньги — цейхи вызовут подозрение.
Драгоценности пока продавать не буду, но о местных ростовщиках и ювелирах расспрошу.
Хорошо бы купить собственный домик — но разумно ли это? Не потрачу ли я на него все свои сбережения? А мне следует быть разумной в тратах.
Мысли отступили, когда нахлынула тошнота. Видимо, виной всему не только беременность, но и падение. Никогда ещё меня не рвало вечерами, а тошнота не сопровождалась головной болью. Так что прописанный постельный режим я соблюдала, пользуясь добротой хозяйки, которая не только готовила, но и кормила меня. Правда, есть я могла только жидкое или мелко нарезанное, поэтому все три дня провела на курином бульоне с какой-то заправкой и овощных салатах.
Потом полегчало. Врач не зря взял с меня деньги за услуги — голова гудеть и кружиться перестала. Ума ни приложу, как я в тот день не упала в обморок, как смогла ходить по улицам, разговаривать с людьми?
Прописанные лекарства исправно пила, приплачивала старушке несколько медяков в неделю, чтобы на столе было мясо, а не только курица. Фруктами, увы, баловать себя каждый день не могла — слишком дорого, так что довольствовалась яблоками прошлого урожая.
К поискам работы приступила, когда приступы тошноты практически прекратились, то есть в апреле.
Апрель — месяц рождения Рагнара… Через три недели ему исполнится годик. Без меня. Меня, которую он не будет помнить, меня, которую ему заменит норина Мирабель. Это её он станет называть матерью.
Скучает ли он по мне, плачет ли так, как иногда, уткнувшись лицом в подушку, рыдаю я? А потом принимаю двойную дозу успокоительного, потому что боюсь навредить малышу внутри себя. Я всё чаще думаю о нём, гадаю, кто родится, на кого он будет похож. Если бы не он, я бы, наверное, сошла с ума. Только любовь к нему, мысли о нём помогают пережить двойную потерю.
Они снятся мне по ночам, и я теперь покупаю снотворное, чтобы не видеть их лиц, не слышать последних слов, эхом отдающихся в голове.