Был золотой полдень.
Федосова лодка, покрашенная охрой, покачивалась у столбика, звякая цепью. На мостках стояли Катя, Женя и Аркаша в широкополой соломенной шляпе. Колька и Герка подавали Федосу продукты в корзинах, удочки, мяч, топор, лопаты, ведро, чайник, и он укладывал все в лодке.
Колька узнал, что приглашена и Наташа. Сердце его упало, а потом забилось часто и жарко. После юбилейного вечера, когда он опозорился, как мальчишка, Колька не встречался с Наташей. Он видел ее только издали и всегда в окружении молодых людей, среди которых обязательно был и Кошменский. И теперь ему было мучительно трудно встретиться с Наташей. Он хотел было сбежать, но Женя крикнула звонко:
— Идет, идет! Засоня, скорей же, скорей! — замахала она своим лиловым шарфом.
Бежать было поздно, и Колька замер, согнувшись на скамейке.
Усаживаясь, Наташа расправила свой легкий сарафанчик, улыбнулась, наклонив голову, и протянула руку:
— Здравствуйте, Коля. Я рада, что и вы с нами. Куда же вы исчезли? Нельзя так сразу забывать старых друзей.
— Я ведь работаю, — пробормотал Колька и взялся за весла.
Оттолкнулись от мостков, дружно взмахнули веслами. Заскрипели ритмично уключины, и «Молния», подхваченная течением, быстро вышла на середину реки.
Навстречу потянулись заводы, склады, заборы, сероватые металлические баки.
Позади блестели в бледной синеве золоченые кресты колоколен. С красного обрыва смотрело подслеповатыми окошками хмурое здание тюрьмы.
А в лицо веяло влажным ветром, насыщенным запахами луговых трав. Над водой, жалобно стеная, низко пролетела одинокая белая птица. Она коснулась крылом волны и метнулась к берегу.
Колька греб, упрямо сжав губы, не видя ничего, кроме своих рук, с силой вцепившихся в весло. Герка, сидевший с ним в паре, раз и другой сделал леща веслом, и Наташа предложила ему поменяться местами. Наташа перешла к Кольке, наклонилась и, улыбаясь, прошептала:
— Не возражаешь?
Неожиданное «ты» обрадовало Кольку, он посмотрел ей в глаза и ответил шепотом:
— Ты же намозолишь руки, добрая душа. — Он хотел сказать это с иронией, но сказалось быстро и радостно.
— Не беда. Я не белоручка.
«Молния» вошла в узкий дугообразный пролив «Боровое». На срезах серых берегов чернели норы — гнезда ласточек. Над быстриной шумели листвой старые ветлы, серые осинки.
— Как хорошо здесь! — сказала Наташа и наклонилась над бортом. — Вода совсем черная.