Тяжело дыша и чувствуя себя в безопасности в дверях кофейни, я обернулась. На тротуаре лежал знакомый мне молодой человек, свитер белел в свете уличных фонарей. Не раздумывая я подбежала к нему.
Он уже сидел, потирая плечо.
— Вы ранены?
Молодой человек покачал головой.
Пакет, который он нес, исчез.
— Ваш пакет! Он украл его!
Он выругался, как мне показалось, по-французски, но с акцентом.
— Мне позвонить в полицию из кофейни?
Но он вскочил на ноги и, даже не поблагодарив меня за желание помочь, исчез за углом.
Я была слишком потрясена, чтобы позволить себе роскошь нанять такси до дома. Ехала к центру, и меня обуревали тревожные мысли. Смогу ли я помочь Марии, если не сумела полюбить сама?
Утром меня разбудил сигнал из нижнего холла. Я нажала кнопку, чтобы открыть замок, и только успела сполоснуть лицо и накинуть что-то на себя, как раздался стук в дверь. Кто бы это ни был, но он преодолел три марша лестницы со скоростью света.
Это была Мария.
— Хай, мисс Белдинг, надеюсь, мы не разбудили вас, верно?
Позади нее показался пожилой человек в шоферской форме, он как раз преодолевал последние ступени лестницы.
Я пригласила их войти. Мария тут же уселась на мою неприбранную постель. Шофер остался стоять, переводя дыхание.
— Хейвуд приехал за картинами.
Что ж, мисс Уолдрон точно выполняла свои обещания. Я нашла нужное полотно среди других, составленных у стены.
Хейвуд взял картину под мышку и передал мне конверт. Я сунула его в карман, чувствуя стыд, будто брала взятку.
За ним закрылась дверь.
— Это чудесная картина, — заявила Мария. — Тетя Милли сказала, что я могу взять ее в свою комнату.
Мисс Уолдрон хотела забрать ее к себе в спальню, по крайней мере, так она мне вчера сказала. Я была обижена за свою картину. Богатые люди бывают такими высокомерными, даже когда оказывают благодеяния.
Мария, очевидно, заметила мою досаду. С проницательностью, которой трудно было ожидать у девушки с таким хорошеньким овальным личиком, она спросила:
— А что, тетя Милли купила картину, чтобы быть уверенной, что вы на ее стороне? Вы рассердились, мисс Белдинг?
Я сделала глубокий вдох и попыталась разобраться в своих мыслях.
— Если я и рассердилась, то мне не следовало этого делать. Ваша тетя была совершенно права.
Я как-то прочитала в газете «Таймс», в разделе воскресных заграничных новостей, что одного английского пэра критиковали за то, что он начал показывать свое родовое имение посетителям за деньги. Он ответил на критику так: «Я никогда не краснею, когда делаю деньги». Вот эти слова я и повторила вслух Марии с некоторым вызовом.