Тамара стояла к Дорогину боком, чуть повернув голову, чтобы лучше видеть его.
— Никогда нельзя спрашивать женщину: «Можно, я поцелую тебя?».
— Почему?
— Это один из тех вопросов, на которые не существует ответа.
— Ты уверена?
— Конечно. До первого поцелуя целовать было нельзя, а после него уже глупо спрашивать.
Дорогин встал, ступая по мягкому ковру, приблизился к Тамаре.
— И все же, можно, я поцелую тебя?
— Ты. неисправим. — Какой есть.
— Нельзя.
Дорогин наклонился и коснулся губ женщины, но целовать не спешил, будто сомневался, имеет ли он на это право. А Тамара словно окаменела, ни взглядом, ни жестом не давая Сергею никакого намека.
— Я не перестаю удивляться тебе, — проговорил Дорогин.
Женщина смотрела на него наивно и в то же время настороженно.
— С тобой было куда легче, когда ты был Муму, глухонемым. Тогда ты не рассуждал вслух. Не задавал глупых вопросов. Ты был идеальным мужчиной: ни одного слова — только действие.
Дорогин запрокинул голову и засмеялся.
— Зато мне было сложно. Я же не мог сказать, что люблю тебя.
— А хотелось?
— Ты даже не можешь представить себе, как сильно хотелось.
— Захотел бы, сказал.
— Ложь — страшная штука, — Дорогин продолжал смотреть в потолок. — Один раз соврешь, а потом нет дороги назад. Одна ложь порождает другую, начинаешь забывать, где правда, а где вранье, и потом обязательно попадешься.
— Я же говорю, — улыбнулась Тамара, — ты нравился мне глухонемым. Глухонемой не может соврать сам, не может услышать чужую ложь.
Дорогин обнял Солодкину и бережно прижал к себе.
— Мне немного не хватает роста, — сказала женщина.
—- Для чего?
— Чтобы ты мог, не нагибаясь, целовать меня.
— Может, это у меня рост выше нужного?
— Влюбленные, если у них нет детей, говорят глупости друг другу.
— Не надо об этом.
— Почему?
— Ты сам знаешь.
— Теперь ты стала выше меня.
Дорогин подхватил Тамару на руки. Женщина игриво застучала кулаками по его плечам, приговаривая:
— Отпусти, пойду сама.
— Нет уж, сам понесу,
— Мне так странно было смотреть с высоты на знакомые вещи, когда ты нес меня. — Неужели ты всегда видишь мир таким?
— К этому привыкаешь.
Мужчина и женщина говорили, делая вид, будто не замечают, что раздевают друг друга.
— Погоди. Ну почему ты такой нетерпеливый? Тамаре самой пришлось освободиться от халата,
поскольку Дорогин никак не мог совладать с узлом на поясе, дергал, но лишь сильнее его затягивал.
— Почему ты не завязываешь его на бант? Тамара пожала плечами..
— Мне бы хотелось чувствовать то же, что было в первый раз, но это невозможно.