— Только один лейтенант какой-то ненормальный попался: узнал, что наш застрелил старуху — так в наказание заставил его вырыть могилу и её закопать. А земля — одни камни — тот больше часа кроптел! Но, ничего, закопал.
Обычно, рассказав очередную историю, ветераны добавляли: "Война всё спишет!", — или — "Лес рубят — щепки летят!" Было очевидно, что их вообще не волновало, кого мы тут защищаем и от какого врага.
— Вот в школе учили быть добрым, хорошим, не обижать слабых, миру-мир и прочую х..ню… Куда всё подевалось? X… его знает! — простодушно размышлял мой напарник на посту по прозвищу Горбатый. К нам в роту его перевели этим летом из другой части. Прибыл он не как все — вместе с призывом — а месяца через два после майского призыва. Без уважительной причины солдат из одной части в другую не переводят. Сам он о причине перевода не говорил, но видимо что-то там с ним произошло, что оставлять его на прежнем месте было нельзя. Сам здоровый как медведь. Оттого что он сильно сутулился спина выпирала горбом, за что и получил своё прозвище.
— Да-а, такое удовольствие получаешь от расстрелов — не объяснить! Аж кровь вскипает! Появляется здоровый охотничий азарт убивать ещё и ещё. Когда автомат в руках, так и хочется кого-нибудь подстрелить. Я уж не помню, сколько всего их уложил. Отведёшь несколько человек к стенке, поставишь в ряд, а сам стоишь напротив… Они уже знают, что сейчас их будут расстреливать, от страха уже ничего не соображают… А я держу автомат на уровне пояса, как шмайссер немцы, рукава засучены по локоть — подожду немного, чтоб те хорошенько прониклись, что их ждёт, и начинаю косить… Для этого случая магазин набиваю специально только трассерами. Всё отлично видно: как пули прошивают тело, как они падают, пучат глаза, выгибаются как черви. Немного подрыгаются, и п..дец…
— И не жалко? — поинтересовался я.
— X… его знает — никакой жалости нет! Сам даже удивляюсь. Наубивал людей — а тебе за это ничего не будет! Ни с чем не сравнимые ощущения. Чувствуешь себя королём! Захочу — убью, захочу — помилую! Но, если честно, — лучше пристрелить.
Я внимательно слушал Горбатого и думал: "Откуда такие ублюдки берутся? Ведь с виду он — самый обычный солдат. Только война даёт таким неприметным людишкам уникальный шанс почувствовать свою исключительность и значимость перед другими — вне её они абсолютные примитивы — такие не упускают возможность ощутить себя вершителями человеческих судеб".
— Одно время летал стрелком на вертолёте, — продолжал Горбатый. — Вот это было классно! Вылетаем с базы и ищем афганцев в поле или на дороге. Кого увидим — всем п..дец! Настоящая охота на людей, да ещё с вертолёта! Кто на ишаке едет, кто на верблюде, кто просто пешком идёт — вертолёт сразу на снижение, подлетаем поближе, зависаем — и я их мочу из пулемёта! Душман это или не душман — не спрашивать же каждого!