— Э-эх, да что ты понимаешь в службе? Вот мне служить нормально! Бывало, свалишься на постель, закуришь, задумаешься о своём. А вокруг молодняк "шуршит". И нехотя, так негромко говоришь:
— Один жирный гусь.
Рас! — а перед тобой уже вырос один х..! Приказывай ему что хочешь! Я от этого — просто тащусь! Чувствую себя человеком! Правда, они не сразу научились отзываться на гусей — пришлось им разок п..ды подкинуть — мигом поняли, что к чему! Поначалу даже скажу только: "Один!" — так все всё бросают и строятся перед тобой. И не я всё это придумал — нас самих так же точно и др. чили! Лови момент — да разве на гражданке такое будет!
Моим главным идеологическим противником по части взаимоотношений призывов был Барышников Лека — наш ротный писарь, который всегда находился в авангарде на страже интересов дедов и неусыпно бдил авторитет старослужащего. Также он свято верил в превосходство воздушного десанта над всеми остальными родами войск. Когда мы ехали на стрельбы, то при встрече колонны машин с мотострелками он мгновенно возбуждался и, перегибаясь за борт машины, истошно до хрипоты орал:
— Чернота! Шушера! Встречу вас на гражданке — всем п..дец придёт! Вы слышите?! Вам п..дец! Недоноски! Ещё узнаете, что такое десант!
Его со смехом успокаивали другие деды. А Лека, вытирая рукавом слюни, ещё долго не мог угомониться, продолжая уверять всех в том, как беспощадно будет равнять своих же земляков кого увидит с чёрными и красными погонами, когда он объявится на родном Урале. Мне было противно смотреть на подобные его выходки — ещё подумают, что все остальные десантники такие же ненормальные, вроде него.
— Как его самого-то в десант взяли? Ведь дохлый, как червяк. И чего хорохорится? Чего напрашивается? Интересно, это у него с рождения или от воспитания? — задавал я себе вопрос, пытаясь объяснить странности в поведении Леки.
В роте Лека также постоянно следил за порядком. Он чувствовал личную ответственность за дисциплину и подчинение в призывной иерархии. И неспроста — ведь, по его мнению, порядок в армии держится на дедах. Не раз он с близкими ему по духу дедами заводил обсуждение вечно актуальной темы падения авторитета старослужащих. А главными виновниками, из-за которых в роте снижается роль дедов, неизменно объявлялись Бояркин и Черкашин.
— Разве это деды, если не могут молодыми рулить?
— Да они их боятся! Чадо — что тот, что другой!
— А Черкашин вообще, ещё и сержант! Его даже черпаки на х… вертят! Он им скажет: "Делай то-то", — а они: "Не могу — уже есть работа". Хорошо ещё нах… его не посылают, но, судя по всему, скоро будут. А потом, глядишь, уже и припашут! Не-е, точно — с этим надо кончать! Сколько раз им говорили, что молодых надо п..дить — иначе они работать не будут — всё до них не доходит.