– Все хорошо, все пройдет сейчас. Он переплачет, его потрясение уйдет в слезы.
Мальчишка плакал и дрожал в его руках, но припадка уже не будет, Хургин был в этом уверен.
– Нельзя так, – сказал он, по-прежнему не поднимая головы. – Нельзя.
– Я уже устала, – сказала женщина.
Хургин поднял наконец голову и обнаружил, что Большакова рядом нет. Ушел вперед по аллее.
– От чего вы устали? – спросил Хургин.
– От того, что происходит. Он ненавидит Виталика.
– Кто? – поразился доктор.
– Муж.
Они устали друг от друга – муж и жена. И уже не могут быть объективными.
– Напрасно вы так, – сказал осторожно Хургин.
– Это правда, поверьте. Я не говорила вам никогда прежде, но это так. Его бесит, что Виталик не такой, как все.
Погладила осторожно сына по волосам.
– Он себя видит жертвой. Понимаете? Не Виталика, а себя. Это он несчастный – из-за больного сына. У всех дети как дети, а вот ему не повезло.
– Возможно, он переживает, – сказал Хургин. – Но ненависть… – Он покачал головой.
– Это именно ненависть, – сказала женщина. – И она все чаще прорывается наружу.
– Сегодня – не впервые?
– Не впервые, – кивнула женщина.
– Вы угробите ребенка, – сказал Хургин.
– А что я могу сделать? Внешне все обстоит благополучно, но иногда прорывается вот это мерзкое. А Виталик чувствует.
– Вы говорите правду?
– Да.
– Я с ним поговорю.
Они нагнали Большакова возле больничных ворот. Женщина с сыном отстали, Хургин имел возможность поговорить с Большаковым наедине.
– Ваш сын не виноват в своей болезни, – сказал Хургин.
Большаков молчал, только заходили желваки на скулах.
– Он никогда не будет здоров, если это продолжится.
– Что продолжится? – резко спросил Большаков.
– Он чувствует вашу недоброжелательность. От вас исходит напряжение, поток зла. Вы излучаете зло, Игорь Андреевич. А его психика не защищена ничем, она еще не оделась в панцирь, как у взрослых. Он эту вашу к нему нерасположенность ощущает каждым своим нервом. И соответственно реагирует. Слезами, припадком, да чем угодно.
– Что дальше? – зло спросил Большаков.
– Одно из двух. Или измените свое поведение, полюбите сына таким, какой он есть. Или постарайтесь вообще не общаться с мальчиком, чтобы его не достигало исходящее от вас…
Хургин хотел сказать «зло», но оборвал фразу. Лицо Большакова опять пошло пятнами, и Хургин понял, что надо сменить тему разговора.
– Как там Козлов? – поинтересовался он.
– А что – Козлов?
– Я по-прежнему хочу с ним поговорить.
– Не о чем с ним разговаривать! – крикнул Большаков, неожиданно озлобляясь. – Не о чем! И не лезьте не в свои дела, доктор! Это вам на будущее совет! Держитесь подальше от всего этого!