– Олег, вы меня узнаете? – спросил Хургин.
Козлов смотрел на него тяжело и бесчувственно. Доктор осторожно потрепал его по щеке, позвал:
– Олег!
Никакой реакции.
– Я встречался с вами раньше. Помните? Приходил к вам.
Козлов отвернулся. Это было равнодушие потерявшего разум человека.
Хургин вздохнул и распрямился.
– Кто им занимается?
– Завотделением.
– Лично?
– Да.
– Он сейчас здесь?
– Должен быть у себя.
Завотделением оказался маленьким человечком довольно мрачного вида. Хургин возвышался над ним горой.
– Я хотел бы с вами поговорить, коллега. Вы, как я слышал, лично занимаетесь Козловым?
– Да.
– Что вы у него обнаружили?
– Шизофрению.
– Кто ставил диагноз?
– Не мы. Комиссия. К нам он уже поступил с диагнозом.
– Диагноз подтвердился?
Завотделением внимательно посмотрел на Хургина и долго раздумывал, прежде чем ответить.
– Симптоматика не совсем отчетливая, – сказал он наконец, – но на начальном этапе болезни это в порядке вещей.
– Нас здесь двое, – сказал Хургин. – Можем говорить откровенно. Вы-то сами верите?
– Во что?
– В болезнь Козлова.
– Я не могу сказать ни да, ни нет.
– Но медикаментозное лечение уже начали.
– А почему бы и нет? Обычная практика.
Он чего-то недоговаривал, и Хургин это чувствовал.
– Он абсолютно здоров, – сказал Хургин.
– Абсолютно? – прищурился завотделением. – Ой ли?
– Странности в поведении есть, – вынужден был отступить Хургин, – но это никак не шизофрения.
– Вот мы и разбираемся.
Вика была права. Козлов отсюда не выйдет. С ним доразбираются, пока он окончательно не сойдет с ума. Его сломают и уж потом будут лечить основательно.
– Послушайте! – с жаром заговорил Хургин, склоняясь над коротышкой доктором. – Он нормальный человек! Поверьте!
– Я верю не словам, а тому, что вижу своими глазами. Нормальный, ненормальный – это все очень субъективно. Только время способно нас рассудить.
Он прав. Именно время – их главный союзник. Через месяц-другой они доломают Козлова. И тогда к ним не будет совсем никаких претензий.
Большаков был холодно-неприступен. Пропуск Хургину он, правда, выписал, но только и всего.
– Давненько вы ко мне не приходили с сыном, – сказал Хургин, давая понять, что прошлые обиды забыты.
– Его нет в городе.
– А где он?
– С матерью уехал к родителям.
Значит, она все-таки решилась. Хочет побороться за сына.
– Возможно, это пойдет Виталику на пользу, – осторожно сказал Хургин.
– Зачем вы ко мне пришли?
«Не хочет говорить о сыне. Перейдем к следующему вопросу».
– Что-то непонятное происходит с Козловым.
– А что с ним происходит? – спросил Большаков, изображая равнодушие.