— Руфина Григорьевна, можно выйти послезавтра? У меня день рождения завтра.
— А когда в Искандеркуле будем? — Уточнил Володя.
— Четыре дня идти. Так что, сами считайте.
— Тогда можно. У нас неделя до самолета. Может и на «ты» сразу перейдем? Не против? Сколько исполняется, кстати?
— Запросто. В горах не выкают. Двадцать семь.
— Поздравляю. С меня подарок.
— Заметано. — Оба смеемся.
— И второе, — обращаюсь уже к хозяйке лагеря, — Руфина Григорьевна! Денег вы нам совать не будете. Всё в лагерь.
— Но...
— Иначе не пойдем.
Хозяйка вздыхает:
— Хорошо. Только, Олежек, нельзя ведь так.
— Можно, Руфина Григорьевна, как видите. И вопрос этот больше не поднимаем. — Хозяйка только плечам жмет.
Ну, вот и ладненько. А то потом замучимся с ней собачиться по поводу впихивания нам этих грошей. Нельзя же быть настолько честной! Ей самой намного нужнее.
— Поговорю с ребятами, но не думаю, что они против. Мы с Надюхой пойдем через Чимтаргу, а Леха вместо Вас на Казнок. Думаю, так будет лучше.
— А Леха, он... — Не договаривает хозяйка.
— КМС по туризму. — Успокаиваю ее. — А Казнок мы сегодня ходили. Договорились?
Пожимаем друг другу руки и расходимся по лагерям. Готовиться будем завтра. Мы еще, между прочим, не ужинали.
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Андрей Урусов (Седьмой)
Утро вторника начиналось по привычному уже распорядку. Больше всего в бригаде нравилось то, что не было особых изменений по сравнению с Киевским Мобильным Пограничным, где служил так недавно. И так давно. Наверное, в какой-то другой жизни...
Как и в отряде — развод, нарезание задач, их успешное выполнение. Иногда безуспешное, это уж как получится. Потом обед, валяние дурака и все, можно прикидывать, что купить из еды по дороге домой.
Вот только не давали покоя новости окружающего мира. Давило со всех сторон. В ожидании неведомых неприятностей бригада насторожилась и замерла. Как огромный разномастный кот перед прыжком за мышью или от веника. И никто не мог внятно сказать, что же его гнетет.
Над расположением стоял непрекращающийся мат: люди как могли пытались снять напряжение. В большинстве случаев, естественно, полагались на «русский армейский».
— Урусов где? — Истошный вопль разлетелся над химгородком. Надрывал горло личный писарь-порученец майора Пчелинцева рядовой Михайлов. Порученцу указали направление и сопроводили дружественным пинком довольные жизнью и погодой «дедушки».
— Товарищ старший сержант! — Выпучил глаза, задыхающийся от бега рядовой. — Вас товарищ майор вызывает. Требует, чтобы кабанчиком к нему неслись.