Нет смысла выявлять в рассказе «автобиографическое», отделяя его от «фантастического», ибо по духу своему сочинение это есть «история болезни» человека, изломанного потрясениями и несчастиями.
Рассказ, несомненно, занимает важнейшее место в творческой истории пьесы «Бег». Основная канва будущей пьесы просматривается в этом небольшом, но глубоком по смыслу сочинении. Главная мысль его, обращенная к читателям, — не совершайте деяний, после которых человек попадает во власть вечных призраков и несет тяжкое «бремя угрызения». Не совершайте таких деяний даже в «проклятые дни», чтобы не испытывать вечно «адовы муки».
Налет (В волшебном фонаре)>*
Впервые — Гудок. 1923. 25 декабря. Подпись: «М. Б.». Рукопись рассказа не сохранилась.
Печатается по тексту газеты «Гудок».
Если Булгаков уничтожал что-то очень важное из своих рукописей, то он старался сохранить для истории хотя бы отрывки-автографы как свидетельства. Так было с первыми редакциями «Мастера и Маргариты», так было с дневниками… Имеются предположения, что многое уничтожил Булгаков и из материалов «Белой гвардии»: ведь замысел был грандиозный и охватывал события всего периода Гражданской войны. Многое уже было и написано… В этом смысле рассказ «Налет» является прекрасным подтверждением того, что Булгаков работал и над другими частями романа. Его принадлежность к роману не вызывает никаких сомнений, но в то же время очевидно, что действие в рассказе происходит в момент приближения большевиков к Киеву в феврале 1919 г. либо уже после взятия его красногвардейцами. То есть описываются события, относящиеся ко второй части задуманной трилогии. Этот рассказ косвенно указывает также и на возможность службы писателя (кратковременной, конечно, по мобилизации) в красных частях, ибо Булгаков никогда не писал о том, чего не знал. Напомним, что о жизни писателя в киевский период 1919 г. почти ничего не известно.
Я убил>*
Впервые — Медицинский работник. 1926. № 44, 45. Подпись: «Рассказ Михаила Булгакова». Рукопись рассказа не сохранилась.
Печатается по тексту журнальной публикации.
Когда Е. С. Булгакова в письме брату писателя — Николаю Афанасьевичу Булгакову пожаловалась на то, что вокруг ее супруга распространяется много слухов и легенд, наподобие того, что он «служил в белой армии», «Николка» ответил ей в высшей степени дипломатично и умно: «Вы глубоко правы: клевету и наветы на Михаила Афанасьевича Булгакова нужно всюду энергично опровергать. Он, то есть Михаил, был истинно русский интеллигент, человек по всей своей сути мягкий и чуткий, но никак не милитарист! Ни в каких боях он никогда не участвовал и, наверное, никогда и никого не ранил и не убил».