— Товарищ лейтенант, сложите сюда документы, награды, фотографии, письма, если они, конечно, есть. Я все это буду хранить до вашего возвращения.
Купрейчик уже знал, что разведчики, уходя на операцию, с собой документов, наград, личных писем, фотографий не берут. Он взял протянутый ему кисет, подумал: «Смотри-ка, у каждого ордена и медали есть, а у меня что?» Он повернулся лицом к своей постели, вложил в кисет документы и с огорчением подумал: «Хоть бы фотография Надюши была».
Мухин выждал, пока соберет старшина обратно мешочки, и продолжил:
— В группу захвата вместе с лейтенантом войдут: Луговец, Малина, Чижик и Тимоховец. Группа обеспечения — сержант Щука, с ним еще четверо: Головин, Зайцев, Громов и Зыбин. Задача на сегодня: подготовить обмундирование, автоматы обмотать бинтом или белым материалом. Ну а мы, — он повернулся к лейтенанту, — пойдем налаживать контакты с саперами, а потом еще раз побываем на НП у артиллеристов.
Когда вышли из блиндажа, Мухин облегченно сказал:
— Ух ты, пронесло! Я боялся, что сейчас нас с тобой за грудки будут брать, но, слава богу, обошлось. Наверное, твое присутствие остановило. Сидят уже почти неделю без дела.
В подготовке к операции оба дня прошли незаметно. Вечером группа была в расположении взвода Орешко. Красноармейцы сразу же обступили знакомых «фрицев», но шуток над формой разведчиков не было. Все относились к ним с уважением, понимая, на какой риск идут люди. В офицерской форме был только Луговец. Это на случай, если разведчики неожиданно столкнуться нос к носу с немцами. Луговец несколькими фразами сможет задержать врагов и не дать им первыми применить оружие.
В полной темноте подошли трое саперов, они были одеты в белые маскхалаты, в руках — длинные ножницы. Мухин проверил, хорошо ли замаскированы автоматы, не торчит ли из-под белых маскхалатов форма, подошел к Купрейчику и протянул ракетницу:
— Если обнаружат, дай знать, мы постараемся при крыть вас огнем.
Он помолчал немного, а затем тихо произнес:
— Терзаться буду, ожидая вас, уж лучше бы я пошел. Ну да ладно, говорить об этом поздно. Давай, командир, трогай!
Купрейчик пожал капитану руку и подошел к сидящим на дне траншеи разведчикам:
— Головин и Тимоховец вместе с саперами впереди, за ними — я, остальные — за мной. Пошли.
Они вылезли на бруствер и, пригибаясь, пошли в сторону вражеских позиций. Еще днем Купрейчик, инструктируя разведчиков, предупредил, что от своих окопов они будут идти только пятьдесят метров, а дальше — ползком. Купрейчик считал шаги: «Сорок семь, сорок восемь, сорок девять, пятьдесят. Пора», — и он лег на снег. Оглянулся и увидел, что все остальные сделали то же самое. «А где же Головин и Тимоховец с саперами? — Он пошарил по снегу руками и понял, что в этом месте тоже начали ползти. — Ишь ты, тоже считали шаги», — подумал он удовлетворенно и пополз.