Стоя у стены, я старался понять, что делается вокруг меня, и навострил слух. После первого, столь великолепного нападения на кровать мой противник как будто почил на лаврах. Я слышал только его учащенное дыхание. Он, видимо, выжидал, не зная, что со мной делается.
Мысль моя усиленно заработала. Если бы я позвал на помощь, то это решило бы мою участь: если при нем револьвер или другое оружие, он, несомненно, станет стрелять по направлению моего голоса. Но, кроме того, мне хотелось покончить с этим делом без посторонней помощи.
Лучше всего было бы очутиться позади него, в надежде, что провидение и кочерга помогут мне нанести первый удар. С этим намерением я стал двигаться вдоль стенной панели, спиной к стене. На третьем шаге я натолкнулся на небольшую картину, которая покачнулась и упала с гвоздя с раздражающим треском. Я тут же лег на пол и продолжал лежать, затаив дыхание, в ожидании выстрела.
Но выстрела не последовало. Только едва слышное движение около кровати указывало на то, что мой посетитель был настороже. Я все еще лежал на полу, навострив слух, чтобы уловить малейший шорох. Тогда, едва слышно даже для моего острого слуха, последовал таинственный шум приближающихся шагов.
Я быстро соображал: возможны были два выхода — либо оставаться недвижимым, либо побежать вперед и ударить наугад в темноте. Не знаю, на что бы я решился, как вдруг, совершенно неожиданно, моя рука дотронулась до угла картины, только что свалившейся со стены.
Никогда до сих пор я не интересовался искусством. Но сейчас я схватил эту благословенную картину с благодарностью голодного человека, нашедшего вдруг кусок хлеба. Переложив кочергу в левую руку, я ловко и быстро встал на ноги.
Как только послышался шорох от моего движения, шаги остановились. Но я знал, что мой посетитель где-то очень близко. Секунду мы стояли в полной тишине, и оба сдерживали дыхание.
Затем в этой непроглядной тьме послышался легкий шорох. Я быстро размахнулся правой рукой и изо всех сил швырнул картину в сторону звука.
Она, видимо, попала моему врагу в переносицу, иначе не мог бы последовать такой ужасный вопль. Опустившись на корточки, я отполз на два шага ближе к двери. Человек, по-видимому, услыхал меня, так как придвинулся ближе и ударил — и, на счастье, не по мне, а по стене — с такой силой, что штукатурка посыпалась на пол. На это я ответил таким сильным ударом по воздуху, что едва не вывихнул плечо. На моей стороне был определенный перевес.
Неизвестно, чем закончилась бы эта схватка. Но вмешалось одно непредвиденное обстоятельство. Из коридора послышались поспешные шаги, дверь внезапно открылась и в комнату проникла полоса света, ослепившая нас. На пороге показалась высокая фигура, держа в одной руке свечу, а в другой какую-то палку.