— Мисс де-Розен, — сказал он с вежливым поклоном, — разрешите вам представить одного из моих друзей, мистера Стюарта Норскотта. — Затем, обращаясь к судье, он сказал шутливо: — А, Бошан, мне как раз нужно вас видеть. Можете его отпустить на минутку, мисс де-Розен? Пока вас будет занимать Норскотт.
Это было сделано так ловко и так мягко, что не успел я оглянуться, как очутился один около Мерчии, а Ламмерсфильд уже удалялся, положив руку на плечо недовольного Бошана.
Я взглянул серьезно на Мерчию и сказал:
— Мне надо с вами поговорить. Пойдемте и поищем удобное место.
Я предложил ей руку. От одного легкого прикосновения ее руки к моему рукаву мое сердце наполнилось странным чувством радости. Мы прошли через бальный зал, наполненный танцующими, и спустились по широкой лестнице в вестибюль, который время от времени наполнялся опоздавшими гостями. От вестибюля направо шел зимний сад — сказочный уголок, украшенный азалиями и другими цветущими растениями. В отдаленном углу, под тенью гигантских пальм, я увидел два удобных одиноких кресла. Мерчиа показалась мне красивой в тот первый вечер, но здесь при мягком свете, падающем на ее обнаженные плечи, она была еще прелестнее.
— Я часто спрашивал себя: увижу ли вас еще раз? — сказал я со вздохом удовлетворения.
Она посмотрела на меня и вдруг покраснела от гнева.
— А теперь вы удовлетворены? — спросила она с горечью. — Из-за вас я ненавижу и презираю себя до конца жизни. Неужели вы думаете, что я могу на вас смотреть и не чувствовать, что изменила своему отцу?
— Если вам кажется, что вы угодили бы вашему отцу, всадив мне пулю в лоб, вы, несомненно, плохо о нем судите, — заметил я.
Она наклонилась вперед, и ее темные глаза как-то жалобно смотрели на меня.
— Как бы мне хотелось понять, — сказала она, — не знаю, я не могу думать, что вы мне лжете, и все-таки…
— И все-таки? — повторил я.
Она отвернулась с жестом отчаяния.
— Я молю бога, чтобы это была последняя наша встреча.
— Много шансов за то, что ваша молитва будет услышана, особенно если судить по вчерашним событиям, — заметил я.
Она быстро взглянула на меня.
— Что вы хотите этим сказать? Я пожал плечами.
— Только то, что лакей, нанятый мною вчера утром, покушался на мою жизнь в ту же ночь.
Я заметил, как она побледнела.
— О, — сказала она, положив руку на сердце, — вы… вы были ранены?
— Нет, я не был ранен, но был ранен лакей. Он, впрочем, сам виноват. Видите ли, трудно знать, что делаешь в темноте.
Тут я остановился и посмотрел ей прямо в лицо.
— Странно только то, что этот человек пришел ко мне с прекрасной рекомендацией от сэра Генри Трэгстока!