— Это всего лишь сделка, — сказал он сухо. — Не притворяйся, что наши отношения будут для тебя такой уж большой жертвой. Я чувствую, что ты все еще хочешь меня.
Она едва ли могла это отрицать. Особенно после того, как ответила на его поцелуй.
— Ты знаешь, что мне нужны твои деньги, — ответила она, — и утверждаешь, что дашь их мне, если я соглашусь… себя продать.
Все ее существо восставало против этой затеи. Вот так: сделка и ничего более!.. Хорошо, что она сразу все выяснила. Хотя, что уж тут удивляться? У него было три года, чтобы попытаться возродить их брак, но он этого не сделал.
— В твоем понимании это звучит грязно и низко? — спросил он холодно.
— А тебе самому так не кажется? Майкл, ты сам в этом виноват, — ответила Оливия с презрительной усмешкой.
— Но я всего лишь хотел убедиться в том, что мы оба знаем, что именно означает это условие.
Наверное, он отдавал себе отчет в том, что, манипулируя Оливией, может все испортить. А хотел ли он этого воссоединения на самом деле?
— Подведем итоги. — Она все еще пыталась продемонстрировать ему нелепость ситуации. — Ты собираешься составить контракт и включить в него свое условие, а после подписать при свидетелях?
— Не говори глупости. Что касается наших с тобой отношений — это всего лишь личная договоренность, только между тобой и мной. Я не собираюсь включать пункт об этом в официальный контракт.
Нет. Ей даже не следует думать о подобных вещах!
— Я бы хотела поехать домой, — произнесла она устало, — ты вызовешь мне такси?
— Мне нетрудно самому отвезти тебя. — Тон его голоса был недовольным и резким. Майкл направился к двери, пропуская ее вперед. — Кстати, что случилось с Бенедиктом Тодсом?
— Его признали виновным, хотя этот вердикт вызвал значительное недовольство публики.
Он слегка кивнул, а затем сказал:
— Подумай над моим предложением. Когда решишь, сразу позвони мне домой или в офис.
Они доехали до ее дома в полном молчании. На прощание Оливия сказала чуть слышно:
— Спокойной ночи! — И вошла в квартиру. Прижавшись к закрытой двери, она услышала звук отъезжающей машины.
Оливия все еще чувствовала на своих губах горячие поцелуи Майкла и ощущала его незабываемый мужской запах. Она зашла в ванную, включила свет и взглянула на свое отражение в зеркале: щеки были покрыты нежным румянцем, глаза сверкали, а зрачки были расширенными, темными и таинственными. Помада, которую она нанесла перед тем, как выйти из дома, стерлась, но губы оставались красными и чувственными. О Боже!
Закрыв глаза, она умылась холодной водой. Как мог он заставить ее выглядеть подобным образом? Как мог принудить ее сердце биться так быстро, а кровь — закипать от желания?