– А-а, – тянул мужичок, – нашу скору берет, наших зверей бьет, наши ловы пустеют…
Нельзя сказать, чтобы среди новгородцев не нашлось сочувствующих. Увидев такое, Олекса, который просто слышать не мог, если кто слово говорил против любимого князя, сгреб болтуна и потащил на княжий двор.
Князя в тот день дома не оказалось, зато его воевода разобрался быстро и круто – мужика за злые речи выпороли и обещали вообще повесить, если язык не прикусит.
На следующий день по городу разнесся слух, что князь Невский расправляется с неугодными по своей воле без совета с лучшими людьми города.
Кроме того, из-за разорения южных городов Руси подвоз хлеба в Новгород резко сократился. Это стало заметно сразу, опустели лавки, закрылись несколько складов, в которых держали зерно. Новгородцы поняли, что ожидается голод. Все, кто мог, бросились закупать остатки хлеба. Купцы запасы поспешили припрятать. В городе все чаще стали раздаваться недовольные речи, мол, вместо того, чтобы ссориться со шведами, их надо было замирить, тогда бы хоть оттуда привезли зерно. Единожды услышав такое, князь не смог сдержаться и велел попросту повесить смутьянов.
Снова загудел вечевой колокол, призывая горожан на площадь. Шли-торопились со всех пяти концов, гадая, что еще случилось.
Я тоже поторопилась, понимала, что не сдержусь и начну кричать и корить, но сидеть дома не могла. Площадь была запружена народом, бросились в глаза могучие детины, расставленные по площади словно в шахматном порядке. Наверное, следить за порядком, с высоты такого роста хорошо видно все, что творится вокруг, а громадными ручищами можно сгрести и угомонить любого нарушителя порядка. Разумно, ничего не скажешь, как и многое другое в Новгороде.
Довольно быстро я поняла, насколько ошиблась, не порядок стерегли эти ражие детинушки, а кричали то, за что им заплатили. Вот ведь гады, а! Тем более кричали против князя Александра. Что-то я их не видела на берегу Невы, где были эти громилы, когда их силушка могла послужить Новгороду и Руси вообще? По дворам своих бояр прятались, а теперь вот поорать вылезли?
Конечно, я не могла уничтожить этих рослых хмырей, но так буравила ближайшего к себе взглядом, что тот вызверился:
– Чего гляделки распахнула? Щас как врежу!
– Врежь.
– Чево?
Я знала, что они храбрые только с вида и когда все вместе, потому не боялась, но от конфликта отвлекло начало веча. Вятич обязательно обругал бы, потому что врага я себе нажила. А, черт с ним!
Когда площадь уже была полна народа, на помост вышел один из знатнейших бояр Онаний. Рослый, дородный старик навис над остальными и гаркнул своим зычным голосом: