На пороге своего кабинета Рената остановилась как вкопанная.
— Что это такое? — озадаченно спросила она Анджера.
Тот сразу снял ноги с подоконника, вскочил.
— Небольшая перемена декораций. Вот и все. Как тебе? По-моему, стало просторнее.
Лицо Бранч выглядело по-детски растерянным. Тео сразу отметил эту мягкую беспомощную улыбку, сделавшую Ренату, пожалуй, еще более женственной. Она была в легком костюме, чуть подкрашена, волосы золотистым ореолом светились под лучами солнца, падавшими из окна. Похоже на подсолнух, мелькнуло у него в голове, но Рената сбила его с мысли своим вопросом.
— Что случилось? Какая нужда заставила тебя заниматься моим кабинетом?
— Нашим кабинетом, — хитро сверкнул глазами Тео. — Немного тесновато, но в целом неплохо, а?
— Ты хочешь сказать, мы будем сидеть вместе?
— Ну, особого выбора у нас нет. На повестке дня снять хороший павильон для рекламщиков, так что пока не до жиру. Ты, может быть, войдешь, а то стоишь на пороге и мешаешь…
Она действительно загораживала спиной вход, где уже грохотали грузчики в комбинезонах, волочившие письменный стол.
— Хотите, мистер, я поставлю на место?
— Нет, не нужно, я займусь этим сам, — улыбнулся Анджер и подписал счет-накладную, не забыв добавить чаевые.
Не обращая внимания на Ренату, Тео придвинул новый стол к стене, теперь они оба стояли друг против друга. На свой, только что привезенный, он тут же положил пиджак и кейс.
— Лишний стул, надеюсь, в «Трибуне» найдется?
— Тео! — Рената облизала пересохшие губы. — Мы не сможем работать в одном кабинете.
— Это еще почему?
— Ну…
Да потому что невозможно, вот почему. Как ей весь день — и каждый день — видеть непокорный каштановый вихор надо лбом, упрямую складку над переносицей, когда озабочен чем-то, мощную шею, которой мешает галстук, слышать, как смеется… Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.
— Здесь слишком тесно, — проронила она. — В приемной у Энн есть место. Как только она придет, я переберусь туда.
— Не глупи, Рената. Я вовсе не намерен вытеснять тебя. К тому же хозяйке «Трибуны» негоже торчать в приемной. А то, что два руководителя — финансовый и художественный — работают плечом к плечу, наглядный для коллектива пример солидарности. Разве, нет? Послушай, я человек без особых претензий. Мне приходилось работать и в более стесненных условиях. — Тео обезоруживающе улыбнулся. — В танке, если тебе известно, вообще минимум пространства.
— В танке? — тупо переспросила она.
— Да, я провел в нем три года!
— Ты?..
— А почему, собственно, это тебя удивляет?
— Я… просто… не могу представить, чтобы кто-то мог тобой командовать, — как же мало, в сущности, я знаю о Тео, подумала Рената. Скорее всего, и Билли знал о сыне далеко не все. Или не хотел? Или Тео сознательно не шел на контакт, стремясь к полной независимости? — Билли никогда не упоминал, что ты служил в армии.