Криво усмехаюсь:
- Значит, уже так? Всего минуту назад я был гнусным существом, сейчас-то что изменилось? Я абсолютно тот же, каким был всегда. Я не просил тебя со мной связываться, это ты пришла ко мне за помощью. Навязываться не собираюсь. О сыскарке я тебе рассказал, воспоминания к тебе вернулись, меня здесь больше ничего не держит. А дальше пусть тебе помогают те, кому ты доверяешь.
Она протянула мне носовой платок и прошептала:
- Простите, я была не права. Я была на грани нервного срыва, когда вновь пережила весь этот ужас… Ещё раз простите, Лэрзен, мне действительно не надо было вас сравнивать.
Вот чего я не ожидал, так этого. Неужели на неё так принесённая мной клятва подействовала? Или действительно поняла, что мне было неприятно это всё слышать?
- Крови испугалась? Минут через пять течь перестанет, через пятнадцать затянется.
- Лэрзен, неужели вы так сильно обиделись?
А ты вспомни, что ты мне говорила, о чём думала.
Пожимаю плечами, вытираю и убираю нож, перевязываю руку, не спуская глаз с этого растерянного зверька. Её гложут сомнения, рыдания теснятся в груди. Мысли крутятся вокруг одного единственного вопроса: стоит ли рассказывать мне правду?
- Пойдём, потом решишь, - беру её под руку и веду к храму. Дрожит, но не от страха.
Чем дальше, тем меньше она думает обо мне, жертвоприношениях и некромантии и всё больше о смерти матери.
На углу храмового квартала дрожь переходит в тихие всхлипывания. Одана вырывает руку, отходит к ближайшему дому, поворачивается ко мне спиной и шепчет: «Дальше я сама. Спокойной ночи!». Игнорирую слова прощания, подхожу и советую:
- Ты успокоительное перед сном прими, а то не заснешь.
- Приму, - она поворачивается; на глазах блестят слезы. Опять заглядывает в глаза, но на этот раз робко: - Лэрзен, скажите, зачем вы мне помогаете? Только правду, не нужно лгать! Это из-за моего дара?
- Какого дара? – изумлённо переспрашиваю я.
У неё есть дар? Какой дар, почему я его не чувствую?
И опять то же оскорбительное недоверие. Только из-за того, что я знаком с некромантией, а её мать убил некромант.
- Одотьер уже знает, вернее, он не одотьер, а…
- Так, несчастье мое, давай всё по порядку. Обещаю, что никому рассказывать не стану.
Обнимаю её, не ощущая сопротивления. Девочке плохо, её снова накрыли воспоминания. Глажу по спине, постепенно успокаивая. Она шумно дышит, а потом пружина внутри ослабевает, Одана утыкается лицом в мою куртку и начинает тихо поскуливать. Правильно, поплачь, так легче будет.
И обида отступила, не мог я сердиться, когда она так доверчиво ко мне прижималась. Что с неё взять, им же с детства вдалбливают, что тёмные маги купаются в крови младенцев, а тут ещё нервное потрясение… Тем более, мысли она от меня больше не прятала, и в них я прочёл решение все мне рассказать.