Одному предстояло умереть на кресте. А второму — продолжить своё яростное дело.
И этого второго Пётр не предавал — только первого.
А Иуда не предавал первого — он предал второго. И когда он до конца осознал это, то отнёс деньги обратно в храм, а сам повесился.
Ну, а Пётр, понятное дело, не терзался сомнениями — его ждало великое будущее.
Само собой, Матфей всего этого не видел. Записал, наверное, со слов Петра. Что говорил об этом сам Пётр, трудно сказать — он не писал евангелий, а занимался делом.
Возможно, что-то можно будет узнать из двух его писем, но всему своё время.
Утром Христа отвели на допрос к Пилату. Тот сразу спросил:
— Ты царь иудейский?
Его интересовал именно этот вопрос. При утвердительном ответе обвиняемый приговаривался к смертной казни. Христос отвечал:
— Это ты говоришь.
Тогда Пилат устроил ему очную ставку с первосвященниками, и они подтвердили свои обвинения. Христос молчал — ему стало понятно, что к чему.
Пилат повторил свой вопрос. Христос опять промолчал. Пилат удивился. И растерялся.
Если учесть, что его жена (!) прислала ему записку с просьбой оправдать осуждённого, то легко себе представить эту растерянность.
Но дело уже завели, там фигурировало именно такое обвинение, и теперь нельзя было отпустить Иисуса просто так.
Понтий Пилат попробовал отпустить его иначе. По обычаю одного из трёх приговоренных можно было помиловать. Шанс был.
Среди осуждённых был Варавва — отпетый убийца. И прокуратор обратился к толпе. А толпа потребовала отпустить Варавву, а Христа распять.
Понтий Пилат переспросил: что он плохого сделал? Толпа кричала: распни его!
Все эту сцену знают — фильмов насмотрелись, книжек начитались.
Но, какова толпа! Первосвященники не хотели арестовывать Христа на праздники, чтобы не было народных волнений.
Но арестовали именно на праздники — и никаких волнений. Наоборот — толпа радовалась и хотела, чтобы распяли именно Иисуса.
Все персонажи говорят одно, а делают другое. Здесь лжи больше, чем во всём Ветхом Завете. И не Матфей в этом виноват.
Христа распяли. При распятии присутствовали три женщины.
Мария Магдалина. О ней мы ещё ничего не знаем. Ещё была мать Зеведеевых сыновей — Иакова и Иоанна Богослова. Та самая, которая хотела для них продвижения в церковной иерархии.
А ещё была мама самого Иисуса. Матфей скромно так называет её — Мария, мать Иакова и Иосии.
Это двое из братьев Христа (по матери, понятное дело). Распинали именно её сына.
Христу было очень больно умирать. Когда стало невмоготу, он позвал отца. Мама была здесь, а папы не было. Он его позвал. И умер. «Испустил дух».