Все потупились. Пётр был прав. То, что он сам умудрился трижды отречься от Христа в течение одного часа, ничего не значило.
«Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши».
Это точно. Принимать покаяние должен был сам Пётр — самый верный из учеников Иисуса.
Люди начали становиться в очередь на покаяние, но процедура была прервана.
«Когда говорили они к народу, к ним приступили священники и начальники стражи в храме … и наложили на них руки и отдали под стражу до утра…»
Дело происходило в иерусалимском храме. Группа сектантов радикального толка захватила часть храма и устроили там митинг. Администрация вынуждена была принять меры. Разбирательство перенесли на утро.
Утром в храме собрались первосвященники и начали дознание. Смутьянов вывели на ковёр и начали задавать вопросы.
— Кто дал вам право устраивать беспорядки в храме?
Пётр был истинным революционером. Он набрал воздуха в грудь и закричал:
«Начальники народа и старейшины израильские! Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, то да будет известно всем вам и всему народу израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, которого вы распяли…»
Петра слушали и узнавали. Его начали узнавать! В вечер ареста Христа его никто не мог узнать и он отнекивался, клялся и божился, что не имеет никакого отношения к Иисусу Христу. И вот — такая метаморфоза.
Если учесть, что допрос проводили Анна и Каиафа, то понятна их реакция.
«Видя смелость Петра и Иоанна, они удивлялись и узнавали их, что они были с Иисусом…»
И всё же, их отпустили, этих смутьянов.
«Они же, пригрозив, отпустили их…»
Пётр со товарищи не переворачивал столы менял, не изгонял их из храма. Можно и отпустить. Пока.
Апостолы с гордым видом удалились к своей общине. А община была покруче секты преподобного Муна.
«У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее… Ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов…»
Вот так. К ногам апостолов.
«Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил от цены, с ведома жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов. Но Пётр сказал: Анания! Для чего ты допустил в сердце твое мысль солгать?..»
Да. Представляете? Человек продал всё, что у него было. И отдал проходимцам. Немножко решил приберечь — на всякий случай. И вот — это грех.
Но это ещё не всё.
«Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это».