— Этого не сюда! Видите — ранение конечностей. Несите на площадку к столовой, — распорядилась пожилая женщина.
Ковшов мысленно отметил и это: сразу же идет первичная сортировка раненых. И еще отметил он — не слышно ни стонов, ни ругани. Около носилок женщины с водой, с немудрой, быстро собранной снедью. Вот медсестра в белом халате делает раненому укол… Нет, здесь не то, что на вокзале. Здесь уже порядок!
— А помещения почему закрыты? — спросил Ковшов.
— Послали за начпродом. Ключи у него…
Вскоре пришел Илья Утробин, остановился в сторонке, отдышался. Ковшова он выделил сразу — всех остальных знал, а этого видел в первый раз. Высокий, темно-русый, уверенный и спокойный, он понравился Утробину: на такого можно положиться. Самсонов представил Утробина Ковшову: «Начальник продснабжения госпиталя». Пожали руки, испытующе посмотрели друг на друга. Медленно, как бы прислушиваясь к своим словам, Ковшов сказал:
— Товарищ Утробин, здесь человек двести. Они нуждаются в помощи. Немедленной. Ваш госпиталь боеспособен?
— Госпиталь охраняется, в нем все цело.
— Работники?
— Многие еще в городе.
— Я думаю, это то, что надо, — обратился он к Чеботареву и Самсонову. Те согласно кивнули. — Распорядитесь, товарищ Утробин, вызвать всех сюда.
Во двор санатория имени Пирогова шли и шли женщины с носилками. Появилась линейка, запряженная парой лоснящихся от пота коней, на ней возили тех, кто мог сидеть.
В санаторий собирались врачи и работники госпиталя. Все почувствовали чью-то организующую руку. Ковшов собрал на первое совещание медицинский персонал. Попробовали свести воедино разрозненные сведения о раненых. Выходило, что в городе около двух тысяч раненых и больных военнослужащих Красной Армии. Большая часть — с тяжелыми травмами. Больные не способны себя обслуживать, нуждаются в немедленной помощи. Обработка раненых затрудняется тем обстоятельством, что водопровод и электростанция в городе выведены из строя — воды и света нет.
— Долг врача разделить судьбу раненых. Не будем разбираться, почему они остались в городе — теперь это не поможет, надо что-то делать, — горячо говорил Самсонов.
— Что делать — это ясно: лечить, кормить, ухаживать, — отозвался Чеботарев.
— Согласна, нельзя бросать раненых, — сказала Тарасова, — но немного будет нам чести, если судьба окажется общей лишь в печальном ее финале: фашисты расстреляют и тех, кто лечит, и тех, кого лечат.
— Нам следует заняться самым неотложным, — взял слово Ковшов, — успокоить больных, чтобы все поняли и убедились — они не забыты, облегчить их моральные и физические страдания. Важно не слово, а дело. Почти всем неотложно требуются перевязки.