В этот момент я проснулся и вскочил.
— Сколько я спал?
— Всего час, товарищ командир, — спите еще!
— Нет, я больше не хочу! Лукин, марш спать! И… приятных тебе сновидений!
Ору во всю глотку:
— Завтра припрется сюда Пустовалов, пригонит тыщи три самосвалов! — Ребята вскакивают, но потом, делая «понимающий вид», улыбаются: командир за один час выспался!
12. Кто-то встает, пытается идти за мной.
— Нет, — говорю, — я сказал «отдых», значит, отдых.
Захватив с собой колун, иду в дом священника. Если он еще не сгорел. Вот у нас, в России, я никогда не видел еще, чтобы дом священника был так далеко от церкви — целых семь минут ходу! А тем временем замок снова начинают обстреливать. Но уже не только минами с напалмовой начинкой, но и из крупнокалиберных минометов. То тут, то там видны следы не слабых разрушений. Ба-бах! — и целый дом, этажей по четыре, начинает оседать, падать и превращается просто в груду камней. Интересно передвигаться по улицам, когда в любой момент на тебя с неба может упасть смертоносный заряд!
Дом священника поврежден. То есть слабо сказано «поврежден», на самом деле его снесло наполовину. Захожу внутрь и встречаюсь со «святым отцом». Он занят интереснейшим делом для хозяина дома: священник пытается его поджечь. Мощный армейский транслятор, работающий от батареек и висящий на кожаном шнуре у меня на шее, начинает работать. Транслятор переводит весьма криво, но что-то разобрать удается:
— Аа, здравствуйте, уважаемые господа оккупанты!
— Здравствуйте, дорогой вы наш хранитель оккультных реликвий. — Верующий еще, блин. — Где ж вы его только откопали, блин? А? Ведь долгое время об этом кресте не было ничего известно.
— Вы не поверите!
— Да что уж там, вы мне скажите, а там посмотрим.
Мы улыбаемся друг другу, но оба настороже. Кажется, что еще чуть-чуть и мы бросимся друг на друга, а там — кто первый вцепится в глотку другого. Медленно, словно боясь вспугнуть священника, достаю пистолет, заряжаю холостыми патронами и наставляю ствол ему в лицо. Вдруг вижу, что выглядит он неважно, у него перебинтованы кисти рук, какие-то пластыри на лице.
— Что это с вами, святой отец?
Он продолжает улыбаться, как ни в чем не бывало:
— Брился, порезался.
— А теперь, святой папаша, вы мне ответите всего на один вопрос, и я сопровожу вас до ворот, а после отдам на попечение партизан.
— Партизаны уже несколько месяцев хотят разрушить черный крест. И я их главный враг. Думаю, когда вы передадите меня в их руки, тогда подпишете мне смертный приговор.
— Даааааа? Тогда я вас отпущу на все четыре стороны. Идите куда захотите. Так вот мой вопрос: как уничтожить черный крест?