09. Я проснулся, то есть очнулся уже внутри храма — меня перенесли ребята. Первый мой вопрос про потери:
— Этот гад еще кого-нибудь замочил?
— Нет.
— Слава Богу! Тогда вопрос номер два: вы его ликвидировали?
— Нет. Он сбежал. Прячется где-то в темных коридорах — катакомбах расселины.
— Ну и хрен с ним. Заблокируйте дверь, и, больше чем по трое, за пределами храма не передвигаться.
10. Уже утро, и к нам прибудет Панченко, если Мирошниченко позволит Ну что же он не едет? Тогда я приглашаю Михаила поговорить.
— Мне кажется, я знаю разгадку. Этот крест — ну понимаешь, как бы драгоценный бриллиант у самого сатаны, понимаешь? — Миша делает вид, что слушает, но по его устам пробегает еле заметная улыбка. А еще он по-своему передергивает бровью:
— Да? Да что ты говоришь?
Не обращаю внимания и продолжаю:
— Но, знаешь ли, всякий большой бриллиант раскалывается от слабого удара, если этот удар нанесен по поверхности камня в месте, где поверхность бриллианта соприкасается с плоскостью разлома бриллианта. Понимаешь? У Господа драгоценный камень — сердце человеческое, благодарное Ему Дьявол же имеет свои драгоценные камни. Ничего-то ты не понимаешь.
— Тогда как найти эту плоскость?
— А, по-моему, ее видно невооруженным взглядом — в месте соединения двух перекладин, вертикальной и горизонтальной, вдоль некоей линии, изображавшей некогда, как мы думали, трещину На самом деле это и была трещина, но только вот крест окаменел со временем.
Решаю попробовать там. Вдоль трещины устанавливаю полосочку — колбасочку пластита. Но взрывать — ах! — отчего-то руки не поднимаются!
С этим злосчастным крестом уже связана некая часть моей жизни. И вот теперь так вот запросто взять и взорвать его?
Я продолжаю изучать бумаги священника и обнаруживаю дополнительные разъяснения его действий. Крест нашли здесь русские, в расселине, хрен знает сколько лет назад. Одновременно нашли огромное количество видоизмененных человеческих скелетов. Здесь, в этом месте, поставив крест в специальный прямоугольный паз, как видим, уже много столетий назад проводили люди эксперименты. Оживляли мертвых, но потом с креста — в пропасть. Те падали и расшибались до окончательной смерти.
Слова Пашкевича: «Я всего лишь хочу знать, как крест снова „заводит“ механизм жизни в теле». Меня будоражит: а что, если можно отделить то, что превращает тело в монстра, от того, что тело оживляет?
Но нет. Прочь сомнения.
Я выхожу в центр храма и кричу:
— Взрыв креста я назначаю на завтра, на утро. А теперь всем, кроме караульных, спать!!!
Поздний вечер, и я, несмотря ни на что — что бы вы думали? — сплю. Спокойно и без снов. Хорошо так сплю.