– Ничего, выроем и для папуасов! – задорно подмигнул ему Фидель. – Для всех выроем!
То ли Сайгон думал вслух, то ли команданте умел читать чужие мысли. Последний вариант Сайгону был не в масть. Губная гармошка… губная гармошка… Чем сильнее фермер старался выкинуть инструмент из головы, тем назойливей становились мысли о нем.
– Надоело петлять. Сворачиваем в правый посадочный зал, – скомандовал Фидель.
Там было просторнее, чем на платформе, потому что обходилось без кадок и аквариумов. На вертелах жарили лягушек, их аромат дразнил ноздри. За стеклом земноводные выглядели неаппетитно, зато в зарумяненном виде будоражили аппетит.
Сайгон потянулся за жетонами.
– Не вздумай. – Че перехватил его руку. – Не продадут. Я ж говорил, они жаб этих чужим не продают. Угостить могут. Своего…
Растаман на что-то намекал, но Сайгон не понимал на что.
Уж очень жрать хотелось.
– Тогда я угощусь, не проблема. Тем более на халяву.
Он шагнул к ближайшему мангалу. Давно он не видел, чтобы пищу готовили на открытом огне. Деревья в метро не растут (конопля с Вокзальной не в счёт), так что с дровами проблема. Но на Крещатике благодаря «пальмам» вопрос органического топлива решён давно и окончательно.
Языки пламени завораживали.
Улыбка на лице молодого повара располагала. Редкая бородка, длинные волосы ниже плеч заплетены в две косы. На шее ожерелье из медной проволоки и клыков пацюка. И всё, больше никакой одежды. Да оно и понятно: скрывать такое внушительное достоинство – всё равно что оскопить себя. Небось девчонки в очередь записываются на месяц вперёд…
Сайгон уже открыл рот, чтобы попросить вот тот, с краю, кусочек, зажаристый, ага, вот тот, когда растаман отчётливо произнёс:
– Хоть раз укусишь – никогда не покинешь эту станцию.
Сайгон так и застыл с открытым ртом.
– Я же сказал: только своих угощают. Куснул – своим стал. А свои за пределы станции не выходят. От звонка до звонка здесь. Ты говорил, у тебя жена есть? И сын? Больше их не увидишь. А бежать захочешь – накачают ядом жаб до беспамятства. Забудешь, как тебя зовут. Всё забудешь. До старости «ананасы» будешь выращивать.
Сайгон громко сглотнул – и отскочил назад, когда повар протянул ему вертел с мясом.
– Спасибо, я не голоден! Спасибо!
– Ну что же ты? – Растаман покачал головой, дреды его колыхнулись. – Тебя ведь никто за язык не тянул! Они тут врать не привыкли и не любят, когда им врут. Так что пожрать тебе не продадут. Жаб нельзя, а остальное можно. Дай жетонов деду, пусть хоть себе «кокосов» купит. С его зубами самый тот деликатес.
Сайгон протянул Павлу Терентьевичу десяток жетонов. Не всем же на диете сидеть.