— Комиссар! Они ж — контра, — буркнул Семен.
— Не-ет, Семё-он! Они-и — уче-оные. Они-и — прогресс! Они-и — будущее Советской власти! Вот скажи-и, Семё-он, что есть коммуни-изм без прогре-есса?
Матрос икнул.
— То-о-то же! — ухмыльнулся Нэйб. — А теперь — иди-ите. И не жди-ите меня-а.
Матросы поднялись и затопали к выходу. Потом немного замялись. Семен обернулся:
— Комиссар! А что начальству-то доложить?
— Скажи-и: коммуни-изм — этто есть Советская вла-асть, плюю-ус электрифика-ация всей страны-ы!
Матросы ушли.
Профессор улыбнулся, вытащил из кармана маленькую круглую пластинку-переводчик и прилепил к виску. Аркаша и Лиля сделали то же самое.
— Знаете, Нэйб, говорите-ка вы лучше на виллирианском! — рассмеялся Иван Никифорович. — Ну не могу я спокойно слышать ваше произношение.
— Хорошо, — кивнул Нэйб. — За это произношение меня прозвали финским комиссаром. Но это не так уж плохо, внешность не вызывает подозрения, даже имя не пришлось менять…
— Ух, как здорово снова воспользоваться переводчиком! — обрадовалась Лиля.
— Как я соскучился по Вагнеру! — Нэйб налил себе еще самогона. — У здешних земных "патефонов" такой отвратительный звук…
— Тогда — добро пожаловать в лабораторию. Рояль теперь там обитает, — Аркадий поднялся из-за стола, остальные последовали его примеру.
— Друзья! Вы даже не представляете, как я рад вас видеть! — воскликнул комиссар Нэйб.
…Так было много столетий.
И помнят все поколенья, до самых далеких предков,
Кровавую эту войну.
Но вот из Темной Вселенной
Ужасной лавиной черной, пришли кровожадные менкхи,
Погибель с собой принесли.
Нет больше яркой Зуары,
Нет знойных лучей Арахиды, и в горе Талраки и Ронги
Кровью скрепили союз.
И вместе едят похлебку
Из сочных жуков-репинутов. И заедают червями,
Хрустящими, словно песок.
(Гимн Тильдоро-Талракешской коалиции)
За год до создания Тильдоро-Талракешской коалиции…
* * *
Люм вышел на рассвете вместе с остальными ронгами. С первыми лучами солнца пришло известие, что префект округа Мурлюкаи убит, а истребитель с талракским убийцей упал в болота неподалеку.
Сейчас солнце стояло в зените, но его лучи едва пробивали влажный зеленоватый сумрак Великих Топей. Люм уже давно бродил один. Был приказ рассеяться, держаться в пределах видимости друг от друга и прочесать местность. Спустя некоторое время, Люм внезапно обнаружил, что отстал от отряда, и вокруг нет никого, кроме болотной живности.
Люм старался аккуратно погружать и выдергивать ноги, но болото все равно провожало каждый шаг смачным чавканьем и едва заметным покачиванием. Его широкие ступни тихо шлепали, разбрызгивая воду и утопая в мягком дне. Строго говоря, это и не дно было, а чуть притопленный ковер из болотной растительности, скрепленный мхом. Старые растения отмирали, давая жизнь новым, и на этом питательном субстрате процветали папоротники, корнями создавая иллюзию почвы. А сколько всего вкусного шмыгало в болотной жиже прямо под ногами!