Аркаша пожал плечами. Спорить было бесполезно. Наверное, отчасти потому, что он не рассчитывал разобраться в увиденном самостоятельно, эта самовольная экскурсия по кораблю не вызывала у него такого восторга, как у профессора.
— Давайте в самый низ, — обреченно выдохнул он, — Там должно быть машинное отделение… или как оно здесь называется…
Иван Никифорович торжественно нажал самый нижний символ. Дверь закрылась, отрезав их от остального мира. За короткие несколько секунд Аркадий Петрович успел возненавидеть этот крохотный белоснежный лифт. Он чувствовал себя пойманным в мышеловку. И даже дышать перестал, словно опасаясь, что кончится воздух, но заметил это, лишь когда дверь лифта открылась. Аркаша шумно и прерывисто вздохнул и выглянул наружу.
— Вот видите, дружочек, все просто замечательно! — похлопал его по плечу Иван Никифорович.
Коридор, в котором они оказались, ничем не отличался от того, что они покинули. Такой же белоснежный, как и все на этом корабле. Лифт находился в небольшом тупике. Надо было выбрать — влево или вправо направиться дальше. На всякий случай, Аркаша внимательно посмотрел на символ над лифтом и постарался его запомнить.
Профессор чуть помедлил, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, и шагнул вправо.
— А знаете, что меня сейчас занимает? — Иван Никифорович шел не спеша, оглядываясь по сторонам.
— Профессор, ну вот как я могу это знать? Столько всего произошло, что я даже не могу сказать, что больше всего занимает меня самого!
— Аркашенька, сколько раз я вам повторял — ставьте перед собой разрешимые задачи. Вот, например, сейчас я думаю — а откуда здесь свет?
— Что, простите?
— Вот посмотрите — ни одного светильника. А светло, как днем! Откуда спрашивается свет? А?
— Ну, если так подходить… — Аркаша задумался. — Думаю, об этом лучше спросить нашего капитана, — тут он задумался еще больше и даже перестал отмечать в уме повороты, которые они проходили. — Кстати, о нашем капитане…
— Да… прелюбопытнейшая, надо сказать, личность.
— Признаться, он вызывает у меня смешанные чувства… конечно, ему не откажешь в уме и образовании. И он спас нам жизнь… Но его поведение, а особенно некоторые привычки…
— Аркашенька, мы попали в совсем иной мир! Как можно судить его по стандартам Земли? Вот, должен вам рассказать, что, когда я беседовал с тем замечательным господином в том… ресторане…
— Иван Никифорович! — не выдержал Аркаша. — Да не об этом я!
Тут Аркаша немного смутился. Профессор был человеком куда более проницательным, чем он, и куда более образованным. Но иногда поражал неосведомленностью о некоторых сторонах жизни.