Люси скорчилась на стуле, теперь уже абсолютно не обращая внимания на уборщицу, орудовавшую веревочной шваброй, и на сильный запах дешевых духов, который окутывал ее словно облако. Уже в который раз Люси представляла себе сцену преступления. Водитель пытается избежать столкновения… Удар… Исчезновение тела и денег… Все сходится.
Список уволенных сотрудников! Граффитчики, они же незадачливые гонщики, наверняка числятся в нем!
Не выдержав, она сорвалась с места и помчалась на второй этаж. Норман уже попросил, чтобы ему прислали по факсу список уволенных сотрудников сталелитейной компании «Виньи». «Для проформы», как он выразился. Сколько там было фамилий?.. Что-то около сотни…
Но, добравшись до нужной двери, она чуть не заскрежетала зубами от ярости — дверь была заперта! Не могло быть и речи о том, чтобы беспокоить начальство среди ночи, поскольку, если она ошибалась…
Однако Люси была уверена, что ошибки быть не может.
Граффитчики оказались слишком предусмотрительны и осторожны. Если бы они не закрасили уличающую их надпись или не подобрали осколки фары, связь между двумя событиями никогда не была бы установлена.
Но они, сами не отдавая себе в этом отчета, себя выдали.
Лучшее — враг хорошего… Стремление к совершенству их погубило.
Ноги сводило так, что несколько раз Элеонора ложилась на пол. Сколько времени она стоит возле этой двери, сжимая в руке шприцы? Четыре часа? Пять?
Сейчас ночь? Или уже день? Неважно… Счет шел на часы. Их оставалось тридцать пять. Тридцать пять часов жизни. Самое большее.
В затуманенном, словно агонизирующем сознании Элеоноры прокручивался кровавый калейдоскоп — жестокие финалы фильмов, обрывки информации о похищениях, о педофилии, о смерти… В последнее время родители специально рекомендовали ей смотреть восьмичасовой выпуск новостей — там регулярно сообщали новые подробности процесса над «монстром из Шарлеруа»,[20] — чтобы она отдавала себе отчет, насколько опасными могут оказаться разговоры с незнакомцами. Сейчас все эти ужасы обрушились на нее с новой силой. Если она выживет, то самым важным уроком, который она извлечет из своего опыта, будет то, что «это случается не только с другими».
Горло горело от жажды. Она еще дважды помочилась в разных углах камеры, но теперь запах ее уже не беспокоил. В руке нагревались пластмассовые шприцы с инсулином — этим чудодейственным средством, которое могло вдохнуть в нее жизнь, стоило лишь слегка надавить на шприц одним движением большого пальца. Эти инъекции были частью ее повседневного существования, примерно как для большинства людей — чистка зубов. Привычный ритуал, совершаемый почти автоматически. Разница заключалась только в том, что никто еще не умирал, забыв почистить зубы.